— Америка в этом смысле потрясающая страна, здесь столько дерева. — Я кивнула, не отрываясь от работы. — Вы не были в секвойных лесах? Вдоль побережья их много.
— Нет, пока не успела.
Доктор Бьюкнелл неслышно вошла в комнату, а Нико рассказывал о гигантских деревьях, которые росли тут еще до нашей эры, в несколько обхватов шириной и выше любого собора. На пне от такого дерева могут встать рядом десяток мужчин, а древесина на спиле глубокого красного цвета.
— Как ваши волосы? — не подумав, спросила я.
Он широко улыбнулся.
— Да, наверно. А ваши волосы как благородный дуб.
— Ну все, почти готово. Три, два, один, — я закрепила последний узелок. Кажется, это самый идеальный шов, какой я когда-либо делала.
— Превосходно, — заявила доктор Бьюкнелл. — Через неделю ему надо будет прийти, и мы снимем швы.
— А можно это сделает мисс Витале? — спросил Нико.
Упорный взгляд карих глаз был слишком требовательным и слишком теплым.
— Остальным ведь тоже надо практиковаться, — возразила я.
— Это правда, — кивнула доктор уже выходя из комнаты: ее позвала миссис Роббинс.
Я забинтовала руку, объяснила, как часто надо менять повязку и дала ему чистой марли. Когда он неловко попытался натянуть куртку, помогла, но тут же торопливо отошла в сторону.
— У тебя щеки горят, — шепнула Сюзанна, столкнувшись со мной в коридоре. — С тобой все в порядке?
— Абсолютно.
— Что там творится у вас в амбулатории? — спросила меня вечером Молли.
— Ничего. Все как обычно, день как день.
— А вот и ошибаешься. Мы с миссис Салливан покупаем соседний дом, сегодня взяли ссуду в итальянском банке, с которым я сумела договориться. Здесь не нужно быть богатым, чтобы получить кредит. Передо мной они дали денег плотнику из Греции.
— Как он выглядел?
Молли бросила на меня острый взгляд.
— Как все греки: высокий, шумный, с черными волосами. А ты почему спрашиваешь?
— Просто так.
— Ну, ладно. Давай я тебе покажу мои расчеты.
Молли с присущим ей воодушевлением битых два часа излагала мне, как они с миссис Салливан соединят оба дома, расширят столовую, а кормить увеличившееся число постояльцев будут с одной кухни. А после того, как они отдадут ссуду, Молли сможет открыть свой собственный пансион. Было уже за полночь, я пошла наконец спать, а она испещряла новый календарь крошечными цифирьками. Ступеньки наверх, ко мне в комнату, показались крутыми, точно горная тропа. Сил, чтобы раздеться, почему-то не было, я так и заснула в платье, только положила на лоб мокрую тряпку. Голова совершенно раскалывалась.
На следующий день пациенты шли сплошным потоком, многие в очень тяжелом состоянии. Теперь уже даже газеты заговорили об эпидемии тифа. Мы мыли их, меняли им простыни, а сами ходили в марлевых повязках, пытаясь хоть как-то защититься от ужасного запаха экскрементов, столь точно описанных доктором Бьюкнелл: «диарея горохового супа». Она напомнила нам, что во время Крымской войны Флоренс Найтингейл сумела в половину уменьшить смертность среди больных тифом — за счет идеальной санитарной обработки. Студентки мыли горшки и посуду, кипятили все белье и, разумеется, питьевую воду. Я в ужасе смотрела на ряды коек, заполненные страждущими. Какая половина из них умрет? Голова раскалывалась, я обхватила ее руками.