Три дочери (Поволяев) - страница 152

Сына своего она назвала Василием – в честь покойного деда. Паренек родился на редкость спокойным – был, словом, таким же спокойным, как и вся порода Егоровых, очень осмысленно изучал лица своих двух тетушек Елены Васильевны и Полины Васильевны, лицо матери, что-то прикидывал про себя, напрягал небольшой свой (пока небольшой) умишко и думал, думал…

– Это хорошо, что он думает, – заметила Елена, она была из сестер самой опытной и в психологии разбиралась неплохо, – глазенки вон какие смышленые, видите? Это здорово.

Елена достала из «горки»-серванта несколько небольших, предназначенных для крепленого вина, бокалов. Следом из нижней части «горки», из шкафчика, извлекла большую черную бутылку с лаково поблескивающими боками и красной этикеткой.

– У нас что, наметилась какая-нибудь торжественная дата или ты получила повышение по службе? – спросила Вера.

– Ни то, ни другое и даже не третье.

– Тогда чего?

– Мне сегодня подарили хорошее крымское вино, марочное, – она приподняла бутылку, – хочу за вас, мои дорогие сестры, выпить.

– А ты, Лен, что, в стороне останешься? Уж лучше выпить за всех нас, за троих.

– И за меня тоже – я в стороне не останусь. А вообще-то… – Елена усмехнулась печально, глаза у нее потемнели… Водрузила бутылку в середину стола и проговорила негромко: – За нас, вдов.

Полина отрицательно покачала головой:

– Но ты-то, Лен, ты не вдова.

– Почему не вдова, – возразила Елена, – еще какая вдова. Только не настоящая вдова, а соломенная, – все остальное сходится, попадает один в один: у тебя мужика в доме нет, и у меня нет. Как видишь – доля общая… Чем мы отличаемся друг от друга?

Не сдержала вздоха Полина, подняла свой бокал, в который Елена налила вино, глянула на свет и снова вздохнула.

– Ладно, сестры, – вино было темным, почти черным, бокал пахнул старым виноградом, – за нас с вами! – Полина отпила немного, почмокала пухлыми губами: – Сладкое.

– Крымские вина тем и славятся, что они сладкие.

Тем временем в своей люльке завозился, заскулил маленький Василий, Вера отставила бокал и кинулась к нему. Зашептала счастливо и одновременно как-то сыро, озабоченно, словно бы внутри у нее скопились слезы, и она не давала им пролиться.

– Тихо, тихо, маленький, – едва она прикоснулась к сыну, как тот умолк – почувствовал мать и успокоился.

– Вот что значит настоящий мужик растет, – заметила Елена, – запах вина распознал даже сквозь сон.

Они просидели в тот вечер долго, все разговаривали – речи вели тихо, чтобы не потревожить сон маленького Василия.

Когда пришла Соломонида Григорьевна, усталая от общения со своими товарками – тетей Мотей Красных и Агеихой, – налили сладкого душистого вина и ей. Та потянулась к бутылке, взяла ее в руки, поднесла к глазам и медленно, почти по слогам, прочитала: