На Сретенке ее помнят до сих пор.
Ныне в доме номер двенадцать в Печатниковом переулке, после всех переделок и реконструкций, располагается один из департаментов правительства Москвы.
Жизнь у департамента тихая, посетителей там бывает немного и вряд ли интеллигентные сотрудники этого высокого учреждения знают что-либо о событиях, «имевших место быть» некогда в стенах здешних… А ведь они были, они оставили свой след в истории Сретенки, и совсем неважно, что все это происходило пятьдесят, шестьдесят, семьдесят и более лет назад, – совсем неважно…
Главное, что все это было.
Москва – Внуково
2016 г.
Светлой памяти моего друга-фронтовика Евгения Григорьевича Шермана (Ананьева)
На войне случались всякие приключения. После войны, кстати, случались тоже.
Но приключение приключению – рознь.
Они прибыли в Москву вместе, в одном поезде, в одном вагоне – немецком, взятом, как трофей, у гитлеровской Германии и переставленном на русские колеса, поскольку в Европе рельсовый путь – более узкий, чем в России и на европейских колесах к нам никак не вкатиться, не встать на наши пути.
Хотя до границы они добирались врозь – майор Савченко из маленького, с нарядно-фарфоровыми домиками городка на севере Германии, а майор Мосолков – из Австрии, где его полк стоял на самом берегу Дуная. Ловили рыбу, проводили занятия по тактике и изучению армейских уставов и просто загорали. Грелись на солнышке солдаты, уставшие от походов, с огромным удовольствием.
В поезде оказалось, что едут они в одно и то же военное управление, о котором они не имели права рассказывать, хотя ничего секретного вроде не было. И едут они по одному и тому же делу – отчитаться за сделанное и получить назначение, поскольку оба оставались служить в армии, имели специальное образование и снимать с себя погоны, менять военный китель со строгим стоячим воротником на гражданский пиджак, не приспособленный для того, чтобы его подпоясывать ремнем, а через плечо перекидывать портупею, ни Савченко, ни Мосолков не считали нужным.
Оба были молоды – на двоих пятьдесят четыре года, оба имели ордена за фронт, оба весело смотрели на мир, оба хотели жить. А многим из тех, кто раньше был рядом с ними и тоже хотел жить, выпала судьба совсем иная, могилы их остались вдоль всех дорог, пройденных воинскими частями Мосолкова и Савченко.
Столкнулись два майора на одной железнодорожной станции, левая половина которой была будто бы обрублена топором – ровно, с одного удара, и валялась тут же в виде безобразной красной кучи битого кирпича, стекол, ломаного дерева и гнутых железных прутьев. Правая часть здания торжественно сияла зачищенными окнами, побеленными рамами и подправленной крышей; наверху к карнизу был прибит красный транспарант, а сбоку прикреплена деревянная будочка с крохотным, как в уборной оконцем и надписью, сделанной от руки: «Кипяток».