– Есть успешные командиры?
– Есть. У некоторых, как и у меня, – две шпалы, но есть мужики, которые имеют и три шпалы, и четыре, а у одного оказался целый ромб. Комбриг.
– Генерал, – перевела малопонятное слово «комбриг» на общепонятный язык.
– Еще не генерал, но до генерала чуть-чуть не хватает – половины вершка всего.
– А должности?
– И должности есть крупные. Один занимает пост заместителя командующего армией по технической части.
– Это с ромбом который?
– Он самый. Разве этого мало?
– Много.
В комнате Кирсанова, под его крышей, даже воздух был другим, иным, чем у Ильи Мироновича, – был суше, вкуснее, чище, в нем не плавали взболтни табачной гари, не пахло отрыжкой, да и микробов, пожалуй, было меньше. Кирсанов раскованно потянулся, достал из настенного шкафчика, украшенного резными стеклами, бутылку темного вина. Этикетка, украшавшая вино, была диковинная, с крупными готическими буквами.
– Интересно, – Лена коснулась этикетки пальцами, – откуда такая невидаль?
– Из ресторана, вестимо. Вчера пили, я одну бутылку для себя приобрел – очень уж интересное вино…
– Рейнское?
– Мозельское. Рейнские вина кислые, а мозельские – сладкие.
– Любишь сладкое?
– Грешен, – Кирсанов разлил вино по двум бокалам, сдернул салфетку с плетеного блюда, стоявшего на столе. В блюде оказались сочные желтобокие яблоки. – Выпьем… за нас с тобою.
Елена не ответила, чокнулась с Кирсановым. Тот выпил и неожиданно поморщился, будто вместо сладкого вина хлебнул разведенной горчицы. Елена встревожилась:
– Что случилось?
Кирсанов, сдержав в себе вздох, махнул рукой.
– Да разболтались мы вчера слишком уж… Наговорили много чего такого, что не надо было говорить.
– Это плохо, – серьезным тоном произнесла Елена.
– Все понимаю, но ничего поделать уже не могу. Поезд ушел, – тревожная тень пробежала по лицу Кирсанова, в углах рта образовались две озабоченные скобки. – Осталось только ругать себя…
– Много вас сидело за столом?
– Шестнадцать человек.
Елена удрученно покачала головой. Кирсанов снова поморщился, приложил пальцы к вискам, помял выемки, затем помассировал лоб и произнес спокойно, с надеждой в голосе:
– Остается одно – рассчитывать на порядочность моих однокурсников.
– Это заложено в характере у всех нас – рассчитывать на лучшее. Человек вообще построен именно так, он надеется на счастливый исход в любом случае… Впрочем, что я говорю? Все это – простая арифметика, несколько соединенных вместе обычных избитых истин, бытовой набор. – Елена не могла быть такой же спокойной, как Кирсанов, не умела этого делать… А потом она знала то, чего не знал рядовой военный инженер… С другой стороны, он прав: достаточно среди шестнадцати оказаться одному, который отправит цидулю в соответствующее место, – и сядут пятнадцать человек, которые находились вместе с ним за столом, все до единого сядут: одни за то, что позволили развязаться собственному языку (недаром в Москве в ходу была пословица «Рот открыл – и в Магадан поплыл»), другие – что не к месту упомянули имена товарищей Сталина, Кагановича и Микояна, третьи – что не успели вовремя сообщить об этом куда надо – нужно было быть расторопнее…