Борьба за ресурсы также относится к числу важных факторов, способных спровоцировать геополитический конфликт. Она уже стала причиной ряда вооруженных конфликтов, в основном мелких, которые находятся где-то посередине между гражданскими войнами, межгосударственными войнами и преступной деятельностью. В то же время обеспечение природными ресурсами (нефтью и рядом минералов) имеет центральное значение для Китая, если он и дальше будет расти. Причем вопрос обеспечения этими ресурсами заставляет Китай вступать в сложные отношения со многими странами, включая такие неустойчивые, но значимые государства, как недавно разделенный на две части Судан, который большую часть своей нефти продает Китаю. Продажа природных ресурсов имеет ключевое значение для России и некоторых других частей бывшего Советского Союза. Европа — главный импортер России, и она уже участвовала в конфликтах из-за поставок, от которых зависит. Иран — непредсказуемая держава Ближнего Востока, оказывающая обширное влияние на мусульманское население. Страны Персидского залива — крупнейшие международные инвесторы, а также важнейшие гаранты безопасности региона. Если они начнут терять устойчивость, последствия могут стать весьма ощутимыми. Нигерия, долгое время остававшаяся главным примером «ресурсного проклятия», по-видимому, начала делать некоторые успехи на все еще непростом пути развития. Несколько стран Латинской Америки являются важными экспортерами нефти, тогда как некоторые из них (например, Бразилия) относятся к числу новых индустриальных стран. США снизили свою зависимость от международных энергоресурсов, в том числе за счет инвестиций времен финансового кризиса — например, в новые технологии гидравлического разрыва. Новые способы извлечения нефти и газа из сланца — это, пожалуй, наиболее очевидный пример возможной технологической заплаты, защищающей от одной из важнейших угроз будущему накоплению капитала (и это более важная защита, чем «зеленые» технологии, которые, как выяснилось, сложнее нарастить пропорционально спросу на энергию). Однако технологическая заплата создает новые экологические проблемы. В то же время капитализм по-прежнему завязан на мировую энергетическую и ресурсную политику. Список сильных стран, участвующих в ней, можно расширить. Энергия соединяется с идеологическими претензиями на суверенность — в спорах по поводу островов в Восточной Азии, в политике Центральной Азии и даже в британских постколониальных распрях с Аргентиной.
Энергоресурсы, возможно, наиболее важный фактор, повышающий вероятность силовых конфликтов, но далеко не единственный. По всей видимости, не менее дефицитны вода и пахотная земля. При этом ресурсы — не единственный источник противоречий, есть еще религия, миграция, границы и едва ли не имперские желания расширить свои территории, не говоря уже о напряженности, возникающей из-за свидетельств того, что соседние государства накапливают вооружения или же создают ядерный арсенал. Различные диктаторы и негосударственные акторы — дополнительный источник нестабильности, искр, способных разжечь конфликт. Реальные конфликты последнего десятилетия (особенно вторжение в Ирак и затянувшаяся война в Афганистане) одновременно усилили напряженность и снизили способность США дополнять свою гегемонную власть эффективными полицейскими мерами. Все это еще больше повышает вероятность как будущих войн, так и того, что мелкие или региональные конфликты будут перерастать в крупномасштабные геополитические столкновения. Во многих отношениях сорок пять лет холодной войны представляются теперь интерлюдией в длинной истории геополитических конфликтов и реструктуризаций.