— Это мое личное дело, — заметила Катя с уловимой долей агрессии.
Мама смиренно подняла руки, демонстрируя ладони:
— Согласна, твое, — она напряженно вздохнула, — делайте, что считаете нужным. Но мне очень бы не хотелось когда-нибудь от тебя услышать, что я была права. И слез твоих, тоже не хочу видеть.
— Не увидишь, — пообещала Катя.
Прошел год. Отношения между молодыми оставались на уровне. Глобальных ссор не возникало. В плане театра Никита оказался стойким и терпеливым. Театр ему не нравился, он его ненавидел, но старался не показывать вида. В конце концов, объяснял он Кате, театр — это тусовка, это какое-никакое мероприятие, это нечто пафосное и в меру интересное. За двадцать дней работы в области, возводя строительные леса и бегая за пьяными работниками, можно настолько духовно обеднеть, что и театр сойдет за отдушину. Так он рассуждал, лежа под Катиным одеялом, после очередной вахты. Но как-то неискренно.
В это время раздался звонок в дверь. Никита, недовольно ворча, потянулся за одеждой. Катя взглянула на часы — для родителей еще рано. Она быстро накинула халат и поспешила в прихожую. И открыв дверь, она потеряла дар речи — в подъезде стоял Егор. Подтянутый, стройный, уверенный в себе.
— Привет, — сказал он с осторожностью, с какой диггер спускается в незнакомую пещеру.
— Привет, — выдавила Катя, и напомнила дела минувших дней, — давно не виделись.
— Я в армии был, — гордо заявил Егор, — хотел сказать, но ты меня игнорировала.
— Да ты проходи, — еле прошептала Катя и сама сделала шаг назад.
Егор шагнул через порог и оглядел прихожую. С его последнего визита ничего не изменилось, разве что какой-то молодой человек в майке и семейных трусах прошел на кухню.
— Здрасте! — бросил тот.
— Здравствуйте, — пробормотал Егор, чувствуя, как замерло, а потом с бешенной скоростью застучало сердце.
Катя не знала, куда деваться. Жизнь ее не научила, что делать в таких ситуациях. Повода не было. Поэтому придется выкручиваться самой.
— Так ты почему ничего не сказал? — спросила она, стараясь казаться веселой.
— Я же звонил, — еле выговорил Егор, поражаясь, как глухо звучит его голос, — ты трубку не брала.
— Сообщение хотя бы послал, — настаивала на своем Катя, уже зная ответ.
— И посылал, и сам приходил, — пробормотал бледный Егор, — мама говорила, что тебя нет. Что гуляешь с подругами…
— Да там все как-то завертелось… — промямлила Катя и вдруг разозлилась, — ну ты же все уже понял!
— Понял.
Егор вышел во двор, чувствуя себя смятым фантиком, в придачу еще и втоптанным в грязь.
— А меня девушка бортанула, — сказал Егор сам себе и беспомощно оглянулся вокруг.