— Я еще ничего не успел в жизни, а тут такое.
— Но не умер?
— Кое-как спасли, хотя врач сказал, что одной ногой я был «там».
— Вот, значит, как? А тебя посещал темный такой человек?
— Нет, только родители.
— А свет в тоннеле видел?
— Это была не клиническая смерть, а простая потеря крови. Какой-нибудь глубокий обморок.
— А у меня, получается, была не простая потеря крови?
— Мне сейчас все равно, что было у тебя, а что у меня. Все это в прошлом, и вспоминать, как я глотал эту химию, нет никакого желания.
Они немного помолчали.
— А ты в курсе, что ад существует исключительно для самоубийц?
— Серьезно?
— Реально.
— Да и в рай-то не особо верю.
— А во что ты веришь, кроме вечной любви?
— В чудеса точно не верю.
— Учитывая, что они разбросаны по всей округе?
— Разбросаны, ага. А ты знаешь, что в нашем городе есть переулок, в который можно войти, а выйти проблематично? Все там теряются.
— Ух ты, а где?
— Да нигде, это городская легенда.
— И что, никто-никто не нашелся?
— Только одна женщина смогла выбраться, но в переулок зашел ее брат, и пропал.
— А брат зачем туда пошел?
— Не знаю, наверно, пошел сестру искать.
— Адреса, значит, нет.
— Да и переулка нет, сказки это.
— Это все случилось из-за девушки? — вдруг спросила Катя.
— Что случилось? — не понял Олег.
— Ну, вот то, что ты…
Олег молча кивнул головой.
— А она хоть стоила того?
— Она была наркоманкой.
— Ни фига себе!
— А может и осталась. Не знаю.
— Не выдержал?
— Честно говоря, да. Когда постоянно пропадают деньги из кармана, вещи, а она только невинно хлопает глазками, с этим тяжело жить… И все ее обещания завязать… На лечение ложиться она тоже отказывалась… И постоянно какие-то кавалеры вокруг ошиваются, которые ей не безразличны по вполне понятным причинам. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Предпринимал что-нибудь?
— Пытался найти сбытчика, но в этой среде у них все зашифровано.
— Но она хоть красивая?
— Да так… нечего особенного.
— Давай колись, ревновать не буду. У меня до тебя тоже жизнь была.
Олег вздохнул:
— Если бы не наркотики, я сейчас был бы с ней.
Некоторое время они помолчали, вспоминая что-то из своего прошлого.
— И давно ты решился на это?
— Год назад.
— Как же мы в больнице-то не встретились. Было бы, о чем поговорить.
— Например, о чем?
— Ну, что дураки мы, все-таки, с тобой.
— Да нет, это называется нытье, — поучительным тоном сказал Олег.
— Что конкретно ты называешь нытьем?
— Решение все закончить здесь и сейчас, а не жить дальше. Считать, что твою боль не испытывал никто и никогда. Это нытье и малодушие.
Теплый, ласковый, нежный вечер меньше всего подходил для размышлений на подобные темы, но — хорошо это или плохо — разговор состоялся.