— Да, Фрэнсис…
— Эдди, смотри, водители «из пробки» нервно орут на тех, кто хочет проехать по тротуару. Точно все помешались!
Эдвин не слушал меня.
— И вы прямо заявляете об этом? Хорошо, жду вас…
— Что случилось?
— Ничего, — отрезал Эдвин и выругался. Жестко. — О, черт! — он откинулся на спинку водительского кресла и отказывался смотреть в лобовое стекло. Поток машин застрял в тесном проулке. Людские волны кричали, людские волны бежали сплошным потоком, людские волны прятались в темных углах улиц…
— А кто такой Фрэнсис? — осторожно спросила я.
— Мой друг, — с закрытыми глазами ответил Эдвин и дьявольская усмешка скользнула на губах моего наследника. Таких нежных и приветливых. Но я чувствовала тепло… Или мне хотелось ощущать его, как на том концерте? Эдвин обнял меня.
— Все образуется, — сказал он, затем включил мотор и мы поехали…
В переулке застряли на два часа, зато потом быстро пронеслись по набережной и свернули на живописную улицу. За кованым забором, стоило нам выйти на тротуарную плитку, нас затянуло в кольцо охранников. Человек с наушником доложил кому-то, что наследник приехал.
— Понял приказ. Не выпускать.
Впервые оказалась по другую сторону ограды. Вся необычность, таинственность знаменитого дома-музея улетучились. В детстве мы с подругой часто пробирались на «королевскую улицу», так в народе прозвали дворцовый парк. Наивно верили, что нам позволят узнать тайны, которые скрывает «семья». Но стоило подойти ближе к кованой решетке, как из кирпичной будки возникали суровые тени охранников и гнали куда подальше. Сейчас мне не грубят. Я могу спокойно осматривать ровно остриженный газон, ухоженные дорожки, причудливые балконы, башни, скульптуру, колонны, оформляющие парадный подъезд, слышать журчание воды в фонтанах и чувствовать аромат цветов в клумбах.
— Мне редко позволяют выезжать одному. Но я уже привык и редко замечаю черные пиджаки. После похищения маман переживает, что несчастье повторится…
— Похищения?
— Ну да. В прессе не освещали… Мне одиннадцать было. Разборки в кругах магнатов. Толком не помню. Мы живем здесь, — Эдвин указал на крыльцо с запертой дверью, — а там официальные помещения и музей. В них можно попасть изнутри. Идем.
— Мне уже страшно, — пробормотала я.
Он втолкнул меня в закрытую галерею. Проход к лифту сторожили пять суровых охранников.
— Редко кого пропускают, — пояснил Эдвин и нажал на цифру четыре. — Мать принимает гостей на той половине. Церемониальной.
Лифт домчал до четвертого этажа за пару секунд. Мы идем по длинному полуосвещенному коридору. Я вижу резные двери. Запертые. Что там?