Эдвин открыл дверцу и велел слуге вынуть чемодан, Лора перевела, мужчина принялся исполнять указание.
— А это Катрина. Помощник шеф-повара.
— Я готова записывать. — Катрина вынула из кармана пиджака записную книжку с закладкой в виде тонкой нити, щелкнула колпачком ручки. — Что желаете на обед?
Эдвин, зажимая пальцы, чтобы не забыть, перечислял наименования блюд — хорошо поесть он любил.
Слуги оставили нас, Эдвин вынул из этажерки газету.
— Джон надумал вечеринку устроить. Скучновато. Пригласил кое-каких друзей, так что будь готова, — предупредил он. — Альберта тоже будет. Она живет у отца.
— Почему не посоветовался? — почти срываюсь на крик, так, спокойно, свадьбы не было, берем себя в руки, так бы и прибила его, говорю о серьезном, а он листает страницы газетенки. — Твоя сестра… впрочем, тебе ли не знать о наших натянутых отношениях.
— Я в курсе, что ты замахнулась в нее тортом. Попросил Джона поухаживать за сестрой. Альби и он составят отличную пару.
Эдвин перевернул последнюю страницу:
— Надеюсь на твоё понимание, милая. Полотенце и передник официантки! Гитара и барабанные палочки! Представь, что будет, если в бар Солмера заглянет кто-нибудь из наших, а не жулик-репортер. Сердце матери не выдержит позора.
Он подсел ко мне, сжал ладонь, посмотрел понимающе, покорно и коснулся губами влажного лба, я молчала, желая как можно громче выкрикнуть, что пора бы и о себе подумать — у нас торжество-событие десятилетия, если Альберта объявит о женихе — в обществе заговорят о наследнице, от наших лиц публика давно устала, а Альберта не избитый для глянцевых таблоидов «персонаж», а если его сестра вдруг пожелает вернуться к привычному образу жизни, что будет тогда?
— Конечно, милый, я помогу тебе подстроить знакомство, — пообещала я, выгоняя из груди речь, комом осевшую внутри меня. — Не дело нам ругаться из-за мелких обид.
— Вот и отлично, — сказал Эдвин и сжал костяшки моих пальцев, в этот раз напряжение сходит медленнее, появляется и исчезает, снова появляется, выдыхаю, считаю до десяти согласно рекомендации автора книги по семейной психологии, не помогает, Эдвин покрывает поцелуями шею, ключицу и мочку уха, шепчет ласковые слова и разводит тут нежности, я увидела на тумбе вазу с треснутым горлышком, вот что нужно, но дотянуться не могу — Эдвин сковал движения, вдруг он подскочил, как ужаленный, едва за дверью послышались шаги, я с облегчением выдохнула, напряжение спало, в комнате появилась Катрина, она пригласила в столовую, я встала, Эдвин поравнялся со мной, сердце мое билось в отчаянии, и внутренний голос пел: