— Подожди. Есть разговор, — не унималась я. — Серьезный. Приходи по этому адресу, если интересно, — я сунула в карман его брюк визитку с адресом отеля.
Полли согнулась и теперь дрожит. Анри просит ее не волноваться — он объяснится, как только выгонит меня, постороннюю, а милая девушка смотрит на него и думает, что слишком много в его жизни неувязок и сомнений, и вряд ли получится принять его оправдания. Она набросила на плечи зеленую ветровку и побежала прочь, на улицу, за изгородь. Едва меня не сбила, так торопилась. Анри танцевал на одной ноге в поисках ключей. Только он не знает — я припрятала его ключницу в карман пальто, когда одевалась.
— Не переживай, милый. Девушка освежится и вернется, — я погладила его щетину. — Оставь её.
— Прошу, помолчи, — крикнул он. — Будешь уходить, хлопни дверью. — Надел куртку и убежал за Полли.
А я пообещала в ответ:
— Обязательно, милый!
Нет, не могу больше сердиться, как и дразнить его. Я поднялась на второй этаж. Большую часть пространства занимает плохо обставленная гостиная. Кругом беспорядок — шерстяной плед скомкан на продавленном диване, пульт от телевизора застрял между книгами на полке, букет хризантем засох, цветные карандаши рассыпались и фарфоровая чашка с отбитым краем лежит опрокинутой у кособокой ножки комода. На кухне тоже не идеальная чистота. В мойке нечищеные овощи, а на тумбочке — пластмассовая миска. Белый холодильник гудит навязчиво, и внезапно глохнет, стоит мне подумать об этом. Я брезгливо вынула из мутной воды красный помидор и приглянулась к зеленоватому кончику. Положение… Оно даёт всё. Начну с чистого листа. Как бы в этом убедить моего излишне правильного муженька? Прости Полли, но ты не вписываешься в долгосрочные планы. Я решительно бросила овощ в мойку, позвонила Клаусу и приказала избавить моего Анри от присутствия навязчивой девушки.
Он вернулся. Я листала в его спальне политический вестник. Кеннет как-то оговорился и заявил, что нужно издавать такой же — все разжёвано и разложено по полочкам. И цифры показаны нужные, и кривая показателей растет, и новости приятны на слух.
— Думал, ты ушла, — Анри повесил куртку на спинку стула.
Я отложила журнал:
— Догнал?
— Просит не давить. Предложил проводить — а она как завертит головой, замашет руками. И слёзы бегут и бегут по опухшим щекам, говорит, что позвонит или придёт сама, когда будет готова.
— Не стоит грустить, милый, — язвительно заметила я. — Мы связаны навеки.
Тяжело вздохнув, Анри сел на кровать и уставился в потолок. Я придвинулась к нему. Он тут же отскочил — отвернулся, на меня смотреть не смеет или боится?