Танцпол опустел. Покрытие пола усеяно смятыми пластиковыми стаканчиками, бутылками, крышками, погасшими окурками и коробками с остатками готовой еды. Самые стойкие фанаты просили Рози выйти, и неважно им, что сцена давно погрузилась в темноту и техническая команда разбирает декорации.
В баре шумно. За стойкой веселится в угаре пьяная компания. Официант в зеленой майке просит подойти. Учитель, как зачарованный, движется на странный жест. Я за ним. В неясном свете металлическая серьга в ухе парня по ту сторону блестит, затем он вытянул мускулистые руки и показал избитые татуировками пальцы. У стены гудит холодильник с баночным пивом, справа громкий смех заглушает машина для нарезки льда. Мистер Грин заказал кружку темного разливного, а я прошу воду без газа. Плащ вешаю на спинку стула. Парень уходит и теперь нам видна его сутулая спина и гусиная шея.
Учитель… Он смотрит на меня и все ждет, когда же я произнесу важные слова. А я увиливаю — простодушно шучу.
— Я…
— Не смей! — воскликнул пьяным голосом мистер Грин. Потянулся обнять. Я успела отстраниться. — Ясно, Альби романтик исчезла, на сцену выходит ОНА — дайте угадаю, кто! — Он сморщился и подставил бармену пустую кружку. Парень с сережкой добавил и потребовал оплату. Учитель сунул в татуированную руку смятую купюру и попросил сдачу. — О, я не помню, и вспоминать не хочу это имя!
— Я всегда такой была! — упрямо ответила я. — Впрочем, я голодна. — Бармен подал меню.
— Ты наполнена загадками, — учитель усмехнулся, а я, спокойно листая пластиковые страницы, подмечала, что некоторые пункты заклеены желтыми бумажками. — Кое-что тебе не удастся от меня утаить.
— И что же?
— Говорят, ты классно целуешься, и я буду дураком, если не украду один…
Его лицо приблизилось к моему.
— Две недели — небольшой срок, — предупредил он.
Бармен просил сделать заказ. Я притворилась, что его нет. И сережка не звенит.
— Я не стану вешаться на шею и угрожать признанием жене…
Позвонили… Учитель нерешительно взял трубку. Минуту молчал. Жена его возмущалась, истерично кричала. Бедный лектор прикрывал динамик ладонью и оправдывался — он ночует у друга, немного выпили, обещал через неделю приехать, и он готов обсудить отпуск… Он отвернулся. Я надела плащ, схватила сумку и побежала прочь.
На улице заметно похолодало. Парковка опустела. Ветер поднимал сухой мусор и уносил в пустоту. Ноги от усталости заплетаются, пальцы болят. Я сдернула ненавистную туфлю и, с трудом удерживая равновесие, оглянулась — кругом темнота, а впереди огни и манящие неоновым светом вывески главного проспекта. Стеклянная крыша автобусной остановки подсвечена одиноким фонарем. Натянув лодочку и прихрамывая, иду туда. Спиной ко мне — молодой человек. Патрик! Струны его гитары выпирают. Помню, лично заклеивала скотчем дырку на корпусе. Сторонюсь, не хочу, чтобы он заметил меня, подходил ближе, а главное утешал и жалел. Один уже успел напиться и теперь объясняется с женой…