— Когда?
Водя пальцем по его груди, я рассказала о четырех фигурах за круглым столом. Закончив, взглянула ему в глаза:
— Ты мне веришь?
Он кивнул.
— Ты говорила кому-нибудь?
— Нет… Иван поржал бы. Мария смеяться не стала бы. Но поверила бы?
Закинув руки за голову, он вытянулся, глядя на пляшущие по темному потолку тени. Наш пятачок перед камином был единственным освещенным местом в комнате. По углам расползалась тьма.
— Когда мне было лет десять, незадолго до отъезда в военное училище, нашего с Лукой друга послали в горы пасти овец. Под вечер он не вернулся, и мужчины отправились на поиски. Нашли сперва овец из разбредшейся отары, а потом и его самого — в пещере, к счастью, живого-невредимого, но насмерть перепуганного. Когда его привели домой, приятель рассказал, что уже вечером, недалеко от Хоры, сгоняя отару, увидел странного человека на дороге. Он был одет в военную форму. А когда повернулся, оказалось, что у него нет левой половины лица. А во всю правую щеку — родимое пятно. Испуганный мальчишка дал стрекоча и отсиживался в пещере, пока его не нашли. Мать ругалась, не верила ему. Переполох был большой. Уже потом, когда я приехал домой, Лукас рассказал, что одна из женщин приходила к родителям нашего друга. В начале Второй мировой из Сфакьи велась эвакуация союзников британским флотом после проигранной Битвы за Крит61. По пятам шли немецкие отряды. И многие жители Хоры прятали у себя в домах новозеландских и английских солдат. За это, когда в Хору вошли немцы, большую часть мужского населения расстреляли. В том числе мужа и двух сыновей той женщины. Она видела их палача. У него была особая примета — родимое пятно на правой щеке. И, встретив его спустя несколько дней, застрелила из мужниного ружья, снеся левую часть черепа. Труп она спрятала в кустах. А ночью на осле отвезла к берегу и, привязав к ногам камень, утопила в море. Никому прежде об этом она не рассказывала.
Потрескивали поленья.
— Помнишь, иеромонах Тимофей писал: естественное на острове переплетено со сверхестественным, — сказала я.
Он повернулся ко мне:
— И не всегда понятно, что есть что. Например, однажды в мой номер в Ханье вошли две девушки. У одной глаза были играющие. У другой — светлые.
Йоргос замолчал. Я спросила:
— И… что же?
— Та, вторая, поздоровалась. Улыбнулась. И… все.
Он улыбнулся и растрепал мои волосы:
— Я пока не знаю, к естественному это отнести или к сверхестественному.
Уснули мы на рассвете. Спать устроились у камина, кинув еще одно одеяло, а под него, для мягкости, пляжный коврик. На удивление полезная все же вещь!