— Не знал, что тебя так волнует венецианская история Крита, — хмыкнул Ваня.
— Еще как волнует! Так что, можно сказать, мотивы у меня корыстно-профессиональные, — заключила Маша, послав очаровательную улыбку Георгису.
— Ясно, спасибо за откровенность. Я здесь, как вы уже знаете, по просьбе митрополита.
— Со мной, думаю, тоже все понятно, — отозвался Иван.
Георгис вопросительно посмотрел на меня, и я невольно отвела взгляд.
— Я хочу помочь Ивану. Он мой друг. Скажите…
Черт! У меня почти не получалось смотреть ему в глаза. Вспомнив, как это забавляло меня в Маркосе, почувствовала укол совести и раздражение.
— Вчера вы говорили, что у вас были общие дела с отцом Тихоном. Это правда?
— Нет, к сожалению, мы не были знакомы. Хотя наша организация ведет благотворительные проекты на Крите. Так что доля истины в этом есть.
— А Ставрос… ммм…
— Ксенакис, — с улыбкой закончил Георгис. — Про него — правда. Мы вместе росли и служили. Он шеф полиции нома24 Ханья.
— О! Так вы военный? — спросила Маша.
— В прошлом.
— Собираетесь стать священником?
Георгис промолчал. Машу это не смутило — она по-прежнему не сводила с него блестящих глаз.
— И что, — спросил Ваня, — вам реально пришлось писать вчера показания в полиции?
— Нет, до этого не дошло.
— А вы, — задала я последний не дававший мне покоя вопрос, — наблюдали за нами вчера, когда мы читали письмо?
Искоса взглянула на него. Он смеялся:
— Вы, наверное, хотели сказать — следил. Да. Это было несложно.
Я улыбнулась.
— Зачем? — спросил Иван.
— Чтобы узнать, не следит ли за вами кто-то, кроме меня. Пока, к счастью, нет. Если вы не против, давайте перейдем к делу. Иван, в письме говорится о следующем тайнике в ущелье. Что это за ущелье?
Ваня вздохнул:
— Не помню… Вера, не делай таких глаз! Я знал, что это окажется важной информацией?! Дело было в мае. Я приехал навестить дядю… — Он осекся.
Это был последний раз, когда Ваня видел его живым, поняла я.
— Накануне в пятницу мы отмечали именины брата Манолиса. К дяде я приехал часам к десяти утра. Говорить про то, что у меня дикое похмелье, ясно, не стал. Притворился заболевшим и отказался гулять по любым ущельям. В итоге дядя сначала закинул меня в Лендас. Он хотел со смотрителем местной церкви отцом Захарием поговорить за какие-то дела, но тот уехал. Ну и дядя погнал до своего ущелья, а я весь день продрых на пляжном лежаке. Вернулся он поздно вечером, часов в девять-десять. Мы перекусили в таверне и поехали обратно. По дороге я уснул. Проснулся уже в монастыре… Да, Вера, вот представь себе!
Машка взорвалась хохотом.