— Фактически да.
— Занятно будет посмотреть, — усмехнулась она. — Может, и выйдет что со временем.
Она прекрасно понимала, что ее слова меня задевают. Вытянув скрещенные ноги, она откинулась на спинку стула. Пара немцев по соседству как завороженные следили за ритмичными поднятиями двух округлостей под ее майкой. Маша положила на стол загорелую руку и побарабанила пальцами с алыми ногтями по чашке.
— Я говорила Ваньке, что включу его отель в наш каталог. Но рассчитывать на большой улов вряд ли стоит: пакетники на южный берег черте куда не попрутся, а заядлых критоманов самодельными занавесками вряд ли завлечешь.
«Зачем я с ней пошла?» — в который раз за последние двадцать минут подумала я.
— Да, Маш, все так, — спокойно ответила ей.
Она быстро на меня взглянула и показала кольцо на левой руке. Витая змейка с изумрудными глазами.
— Нравится?
— Красивое.
— Подруга говорит, что камни в глазах великоваты, но уж если профессиональный дизайнер хвалит… — И Маша очаровательно улыбнулась.
— Подарок?
— Да, Алекса. Мы недавно вместе. Совмещать бизнес и постель иногда чертовски приятно. Кстати, о мужиках. Как тебе Георгис?
— Надежный, — вырвалось у меня, и я поспешила добавить: — В смысле я рада, что он с нами.
— Шикарный мужик! Жаль, если такой уйдет в монахи. Только мне кажется, он перегибает палку со всей этой слежкой. Вряд ли после смерти настоятеля злодеи будут высовываться. Но мальчикам надо поиграть мускулами, даже если они вскоре намерены спрятать их под рясой.
Мы допили кофе, и на этом наше общение, к моему облегчению, закончилось. Она пошла к парковке в одну сторону, я — вдоль набережной — в другую. У пирсов качались катера с желтыми рыбачьими сетями, яхты помешивали мачтами облака. Несмотря на мое отношение к Маше, я была примерно того же мнения, что и она, о предстоящем путешествии. Только смерть дяди Ивана мешала мне назвать его увлекательным приключением.
Спустя пару часов мы отъезжали от Ваниного дома. Каждый раз, оказываясь у него в гостях, я восхищалась чистотой и уютом его холостяцкой квартиры. Система Ивановых ценностей подразумевала наличие двух миров. Дом принадлежал к миру порядка, населенному друзьями и родными. В окружавшую его изгородь колотился, визжа, внешний мир. Черте что в нем творилось. Потому и Ваня не сковывал себя там излишней педантичностью в личных и деловых связях: до обмана не опускался, но и щепетильным не был. Два этих мира не пересекались. В них не могло существовать единых отношений или проблем. Как бы ни злился Ваня в свое время из-за истории с Маркосом, он не мог позволить внешнему хаосу внести разлад в нашу дружбу. Поэтому, как и в детстве, выпустив пар, спешил помириться со мной. И отдельно улаживал конфликт с чужаками (на тот момент они с отцом Маркоса вернулись к планам по открытию бутик-отеля). Я не сомневалась, что, когда придет время, из него получится отличный муж и отец. Пока же успешный, красивый Иван считался одним из самых завидных женихов Крита. И вел умеренно разгульный образ жизни — такой, что не мешал бизнесу. Можно сказать, он даже остепенился по сравнению с первыми годами на острове. Когда, например, пару месяцев встречался с двумя девушками одновременно — в смысле встречался в одной постели. Столь высокая половая активность его быстро вымотала, но все трое сохранили дружеские отношения. Возможно, потому, что быстро разъехались по разным городам: одна дама была из Копенгагена, другая из Питера. Женщины любили Ивана всегда. Но с момента переезда на Крит у него случился всего один серьезный роман. Избранницей стала румынская барышня, устроившаяся официанткой в его таверну на сезон. Была она хороша собой: высокая, черноволосая, с крупными чертами лица. Потом Андреа уехала в Гамбург, где стала моделью. Их с Ваней отношения длились пару лет то с его поездками к ней, то с ее к нему. Закончились феерично: с вовлечением в скандал всех общих знакомых, посыланием друг друга к чертям и дальше, а также Ваниным решением бросить бизнес на острове и уехать в Тай… С тех пор Иван наложил для себя табу на романы со своими служащими.