— Что-что? — спросил Георгис.
Он сидел передо мной на корточках. На синей рубашке две верхние пуговицы расстегнуты, в треугольнике видна смуглая кожа, поросшая темными кучерявыми волосами. «В усталости есть очевидный плюс. Она отключает смущение», — думала я, купаясь в его глазах. Матерь божья, как же в них было хорошо!
— Простите?
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально. Спасибо!
За спиной Георгиса склон, поросший редкими низкорослыми соснами, уходил вверх метров на двадцать. Вот что тревожило меня, когда я тащилась по ручью к церкви.
— Ох, черт! Как мы будем выбираться? Мы же не пойдем обратно по ущелью?
При мысли о скользких речных камнях боль пронзила ногу чуть не до кости, а тело налилось тяжестью. Назад тем же путем я не дойду, лучше уж заночую здесь, в церкви.
Георгис мельком глянул на скалу, снова поймал мой взгляд и сказал:
— Нет, по ущелью не пойдем. Все устали, так что вернемся по верху. Выберемся с помощью веревки. Не бойтесь, это несложно. Я вам помогу.
Успокоившись, что никто не собирается гнать меня по речке, я повнимательнее оглядела скалистый склон. Размер ожидаемой катастрофы несколько уменьшился, поскольку сверху бежала узкая тропинка. Правда, она обрывалась метрах в пяти над дном ущелья.
Георгис отошел к Маше и, глядя на каменистую дорожку, говорил, то округло поводя рукой, то сжимая кулак и дергая воображаемую веревку. Пока они обсуждали путь наверх, я запустила руку в рюкзак и украдкой заглянула в зеркало. Как есть чучело. С растрепанным пучком и прилипшими к шее прядями. Хорошо, что расстраиваться нету сил.
Тем временем Георгис перекинул через плечо моток альпинистской веревки, прицепил к поясу пару карабинов и, к моему ужасу, стал взбираться по склону, цепляясь за корни деревьев и камни. Единственный человек, не наблюдавший за ним сейчас, был Иван, по-прежнему задумчиво сидевший с письмом в руках.
Из-под ботинок скалолаза скатывались камни, но он довольно споро добрался до осыпавшегося края тропинки. Перекинув веревку через нависшую над тропой сосну, приладил карабин и скинул Маше. Та прицепила к нему наши с Ваней рюкзаки, и Георгис втащил их наверх. Ваня наконец очнулся и помог с двумя оставшимися рюкзаками. Вытянув последний, Георгис обмотал сосну веревкой, взялся за свободный конец и кивнул Маше. Так же быстро, без лишних слов, она ухватилась за нее и, переступая по склону ловко, как кошка, вскарабкалась на тропинку.
«Просто идеальная работа», — подумалось мне.
— Серденько, вставай, твоя очередь, — позвал Иван.
Отвлекшись на происходящее, я упустила из виду свое участие в нем. Подошла к склону и с сомнением поглядела на веревку.