— Какого черта вы вообще во всем этом участвует? — с тихой яростью спросил Георгис.
Вздрогнув, я повернулась:
— Считаете меня слишком нежной?
— Считаю.
— Надо же. Вы прям как Маша…
— Это вряд ли. Я с самого начала говорил, что поиски — не женское дело. Но если бы можно было выбирать, кому из вас их продолжать — вам или Марии, я бы выбрал ее.
Отерев с щек слезы, я резко выпрямилась:
— Что ж, в следующий раз берите в попутчики Машу.
— Вера, вы правда не понимаете или делаете вид? Если наши преследователи хоть немного нас изучили, они видят то же, что и я. Каждый раз, когда Иван нарывается на пулю, вы бежите его спасать. И никого ближе к нему, чем вы, нет. Так что…
Доставая из кармана ключи от пикапа, он закончил:
— Если появятся хоть малейшие сомнения, не стесняйтесь поделиться ими со мной. Даже если кто-то просто остановится под вашим балконом.
Засигналил джип. Из него Георгису махали и кричали:
— Йоргос! В Агиосе Иоаннисе! Костас, у него ружье! Езжай скорее, я — туда!
Мы затворили за собой калитку, запрыгнули в машину и понеслись в горы. Мелькали сосны. Все выше. Облака стекали с гор. В полусумерках по обочинам трясли рогатыми башками козы и овцы. Тянули удивленное «э-э-э» нам вслед.
Дорога с разгону нырнула в деревушку с таким же расстрелянным указателем, что и в Арадене. Посреди улицы перед одним из домов кричала и волновалась толпа. В огороде, спиной к односельчанам, стоял мужик в высоких сапогах и целился в окно.
Георгис подошел к седой женщине, прижавшей ладонь к сердцу. Она ближе всех находилась к ограде. Послушав ее, кивнул и вошел в огород. Я совсем неживописно раскрыла рот. Но меня вряд ли кто видел.
Подняв руки, Георгис подошел к человеку с ружьем, что-то сказал и скрылся в доме. Через пять минут вышел смеясь.
— Принеси нам вина! — крикнул он женщине, державшейся за сердце, очевидно матери смутьяна.
И, подходя к нему, сказал:
— Он пьян, Костас.
— Пьян?! Да он просто… — последовало крепкое ругательство.
— Когда у тебя будет пуля здесь, «просто» для матери не будет. — Георгис резко дернул дуло одной рукой вниз, а пальцем другой стукнул по лбу мужика. При этом он стоял так, что заслонял его от невидимого партизана за окном.
Мать Костаса вошла во двор с бутылкой вина и двумя стопками на подносе.
— Эла, эла, рэ!46 — засмеялся Георгис, обхватывая локтем шею мужика и пригибая ее. — Кубарэ47, тебя ждут! У брата именины, ты забыл? Катерина не начинает делать без тебя пирог!
Выпив с Костасом вина, он обнял его за плечи и усадил в наш пикап. Что-то быстро проговорил собравшимся, кивнув в сторону дома, и мы тронулись.