Два года женщина живёт в деревне. Одна. С кем ей там говорить? Как она вообще живёт в доме без консьержа? Кто ей воду носит? А картошку где берёт? В деревне рынка нет! Там каждый сам себе фермер. И свои секреты урожая охраняет так, как будто нано-огурцы выращивает. Что она ест? Как спасается от деревенских забулдыг, которым сто рублей на самогонку от бабы Кати нужны каждый день? А где их взять?
— Соседка, эй, соседка! Чего не смотришь? Городская фифа… Займи сто рублей, отдам на неделе! — Висит на заборе такое человекоподобное существо, требует своё для задубевших вен.
Откуда ему знать, что Наташа понятия не имеет, что такое самогонка. Почему она сама гонится. Да и куда гонится?
— Лена, Игорь Васильевич пьёт. Давно и много. Он алкоголик. Ты знаешь об этом?
Мои мысли в этот момент перемешались в кучу. Я тут образно рисую себе скопище алкоголиков, которые то по очереди, то все вместе осаждают ветхий забор деревенского жилища бедной женщины. Которая от ужаса прячется от них в какой-нибудь дальней комнате дома или на чердаке или засовы лопатой в двери устраивает. А тут вон чего. Беда-то совсем с другого бока.
За наше недолгое партийное сотрудничество у нас с Игорем было слишком мало совместных мероприятий. Мы не были вместе на семейных праздниках. Никто из общих знакомых никогда о таком его пристрастии мне не говорил. Не был, не привлекался, не состоял. Не знаю я о таком факте!
Правда, однажды летом он позвонил и сказал:
— Жена с сыном уехали в деревню пораньше, а у меня отпуск только через две недели. Я тут стихи написал, послушаешь?
Начал читать мне свои верлибры, я слышу, что не по памяти читает, а по бумажке, и подумала: что-то как-то невпопад сегодня. И стихи такие были, не стихи совсем. Бессвязно, да вообще ерунда. Я же раньше слышала его поэтические экзерсисы. Ну не Байрон, понятно. Так хоть тема была, слог, ритм.
— Ты слушаешь меня? Да, не обращай внимания на мои стихи — это такой повод тебе позвонить. Просто я уже второй выходной дома сижу один с собакой, тоскливо мне. Виски вот допиваю, «Чивас». Другие напитки не признаю.
Представила себе: сидит мужик, гладит своего любимого шпица, потом берёт ручку, что-то пишет. Потом берёт стакан с виски. Потом опять собака, потом ручка, потом снова стакан. И так все выходные. Вроде и ничего, что такого? Нереальная разве картина? А мне-то зачем звонить, изрядно «приняв на грудь»?
— Ты знаешь, я в последнее время стал замечать за собой эту проблему.
— Какую проблему? — не поняла я сначала.
— С алкоголем.
— Замечаешь, и хорошо. Плохо, если б не замечал. Ну, старайся её решить, раз есть проблема. Возраст-то прекрасный, только-только «две пятёрки» получил! Пить-то зачем начинать сейчас?