Заглянув в книгу, женщина как-то сразу успокоилась. Только повела бровью — холодно, надменно. Иронично.
— Так оно и есть, — согласилась она. — Вы ведь не скажете, что эту добродетель воплощает в себе д’Артаньян. Изворотливый гасконец… А что до его любовных подвигов… На протяжении всего романа он соблазняет трех женщин, двух из них — обманом. Его великая любовь — галантерейщица с не очень изящными ножками, которая служит кастеляншей у королевы. Еще одна — английская горничная, и он ее подло использует. — Теперь смех Лианы Тайллефер звучал оскорбительно. — А его любовные истории в «Двадцать лет спустя»?.. Связь с хозяйкой постоялого двора… Лишь ради того, чтобы не платить за комнату… Хорош герой-любовник! Весь улов — служанки, горничные да трактирщицы!
— Зато он соблазнил миледи, — ехидно вставил Корсо.
И снова лед в глазах Лианы Тайллефер разбила вспышка гнева. Если бы взгляд мог убивать, охотник за книгами тотчас бездыханным рухнул бы к ее ногам.
— Да ведь это не его заслуга, — ответила вдова. — Верно, негодяй побывал в ее постели, но обманом, выдав себя за другого. — Она несколько успокоилась, хотя голубая сталь ее взгляда по-прежнему напоминала отточенный клинок. — Вы бы с ним составили замечательную парочку! Два гнусных подлеца!
Ла Понте слушал очень внимательно; казалось, еще немного — и будет слышно, как шевелятся мысли у него в голове. Вдруг он наморщил лоб:
— Подождите, подождите, так вы что?..
Он повернулся к девушке, ища поддержки; до него всегда все доходило с опозданием. Но девушка по-прежнему сидела отчужденно и глядела на них так, словно дела эти ее не касались.
— Какой же я болван! — Ла Понте подошел к окну и стал биться головой о раму.
Лиана Тайллефер с презрительной миной посмотрела на него, потом повернулась к Корсо:
— Зачем вам понадобилось тащить его сюда?
— Болван! Болван! — повторял Ла Понте, и удары его становились все сильнее.
— Он воображает себя Атосом, — пояснил Корсо, желая оправдать друга.
— Скорее Арамисом. Самовлюбленный фат… Знаете, когда он был со мной в постели, он все время косился на свою тень на стене — на очертания собственного профиля…
— Надо же!
— Уж поверьте!
Ла Понте решил наконец отойти от окна.
— Вам не кажется, — бросил он с досадой, — что мы отклоняемся от темы?
— Он прав, — признал Корсо. — Итак, миледи, мы вели речь о добродетели. И вы просвещали нас, давая свое толкование поступкам д’Артаньяна и его друзей.
— А разве я не права? Разве много достоинств можно найти у этих фанфаронов, которые используют женщин, принимают от них деньги, мечтают только о карьере и богатстве? Миледи — умная и отважная, она берет сторону Ришелье и служит ему верой и правдой, готова отдать за него жизнь…