Одна из шпаг в руках чародея вонзилась в бок Первому адепту, пробивая его насквозь. Судя по крови, появившейся на губах чернокожего, пробито легкое. Как минимум, одно.
- Я с самого начала понимал, что мне не хватит ресурсов одолеть тебя своей магией, - рассказывал Килиан, поворачивая шпагу в ране, - Ты верно сказал, что за тобой богатства целой империи, а я - всего лишь скромный исследователь, да еще и незаконнорождённый. Если бы мы сражались сила на силу, мои запасы закончились бы гораздо раньше, и даже в количестве заклинаний ты меня превосходишь. Поэтому я схитрил. Я отступал к колонне, чтобы ты попал в ловушку. Дал тебе поверить, что ты побеждаешь, - и тем самым позволил тебе победить самого себя своей же магией. Изящно, не так ли?
- Глупо, - гулким басом сообщил Первый адепт.
Сноп молний с его руки ударил в грудь Килиана, и ученый с воплем повалился на пол. Ноги уже не держали его, пораженные чудовищным спазмом: в этом было слабое место отведения заряда за счет клетки Фарадея, прикрывающей только корпус. Отводится-то он все равно вниз.
Мустафа отключил магнитное поле на своем мече и оперся на него, как на трость. Он все еще был смертельно ранен; по всем расчетам он едва мог двигаться, не то что колдовать. Но что-то придавало ему сил.
- Ты... тщеславен, - изрек он, сбиваясь и выкашливая кровь, - И в этом... тщеславии... твоя... слабость.
Новый поток молний ударил по Килиану. Клинки, магнитным полем на которых еще можно было заслониться, прилипли к полу, так что все, что мог сделать ученый, это кричать от адской поли, пронзившей его тело.
- Твой... единственный... бог... это твое... эго. И потому... выдав и вправду... неплохой ход. Ты хочешь... Чтобы его оценил хотя бы... я.
Пошел дым, неприятно запахло горелой плотью. Кольчуга по-прежнему защищала внутренние органы мага, но под ударами молний она постепенно раскалялась, прожигая одежду и впиваясь в тело. Эту боль становилось уже невозможно терпеть.
- Ты не понимаешь... тех... у кого другие мотивы. Тех... кто бьется не за себя. Тех... в чьем сердце живет бог. Тех... кто готовы ради Владык... подняться над смертью и болью. Ты не понимаешь... что вера стоит подвигов.
Молнии прекратились. Килиан ждал, что сейчас Мустафа добьет его мечом, но этого не происходило. Пару вечностей спустя ученый понял, почему. Он был просто не в состоянии. Первый адепт умирал. Он уже не мог поднять меч. И теперь лишь ковылял к лифту, упрямо надеясь в последние мгновения своей жизни достичь поставленной задачи. Освободить Лефевра.
И несмотря ни на что, Килиан почувствовал к своему врагу легкое сочувствие. Ведь их цели, их идеалы были так похожи. Так похожи и так несовместимы.