Несколько раз терпеливо переспросив, пойдет ли он плавать, она достала из сумки маску для плавания с трубкой. Паша оживился и поднял голову, чтобы мама одела ему эти приспособления. Потом она помогла ему подняться и пошла с ним в воду, как с маленьким.
Паша зашел в воду по колено и, нагнувшись, стал в нее всматриваться, рассматривая свое отражение. Мама стояла рядом, ждала.
— Ну, давай, окунайся. Паша может, — наконец, сказала она.
— Паша может! Паша может! — радостно пролаял мальчик так громко, что на них оглянулась половина пляжа.
— Не кричи! — приглушенно прикрикнула мать и осторожно потянула его за руку на глубину.
Покачнувшийся мальчик испугался и зло вырвал руку:
— Паша боится!
— Ну все, все, не кричи! — еще раз прикрикнула она на него.
Мальчик снова принялся всматриваться в свое отражение, наклоняясь все ниже, точно играя. Вот он наклонился к самой воде, высунул большой язык, тронул воду и отпрянул. Засмеялся, опять наклонился и попробовал лакать.
— Нельзя пить! — прикрикнула мама.
Паша отпрянул и, оставаясь в согнутом положении, стал смеяться и громко повторять:
— Нельзя пить! Нельзя пить!
— Не кричи! — снова осекла его мать.
— Не кричи! — громко повторил мальчик.
— Не будешь плавать? — поняла женщина. — Снимай маску. Я пойду на берег.
Паша остался разглядывать свое отражение и играть, наклоняясь к воде. Теперь он не пытался лакать, а только касался воды языком, и кричал тому, кто был в воде:
— Нельзя пить!
— Паша, теплая вода? — спросила следящая за ним мать.
— Теплая вода! — подтвердил мальчик и, словно что-то сообразив, присел на корточки, окунувшись.
— Теплая вода! — повторил Паша и еще раз окунулся.
Потом его заинтересовало, как с мокрых трусов стекает вода. Что-то вспомнив, он стал трогать трусы здоровой рукой и, отдергивая ее, говорить: «Паша, нельзя!»
Дергаясь, он задел болячку под локтем больной руки и стал пытаться выворачивать локоть и трогать больное место.
— Не срывай болячку! Будет болеть! — увидела мама. — Иди сюда! Иди греться, ты замерз.
— Будет болеть! Паша замерз! Будет болеть!
Мальчик вышел из воды и задрожал. Мама обернула его большим полотенцем, промокая воду, посадила на покрывало рядом с собой. Она ласково поглаживала сына, тихо уговаривала его, почти напевая, и смотрела в одну точку, куда-то через озеро.
У нее и голос был приятный, певучий. От этого женщину было жалко еще сильнее. Что с ней случилось? Почему у нее такой ребенок?
Все это время молча сидевшая на покрывале другая молодая женщина повернула голову в сторону Ирины, показав свои глаза и правую руку, вывернутую также, как у мальчика. Молодая женщина была его старшей сестрой, и она тоже была больна. Теперь Ире стало понятно, почему на нее одели такие старушечьи длинные плавки. Что было, то и одели, какая ей разница?