Ира подумала, что женщина наверняка вырастила детей одна. Как она смогла? Невозможно себе представить. И чего стоят Ирины тревоги и переживания в сравнении с тем, что пережила эта женщина, и что ей еще предстоит пережить?
Согревшийся Паша скинул с себя полотенце и толкнул собачку. Собачка подвинулась и грустно посмотрела на Иру. Ее взгляд в этой семье был самым умным после хозяйки.
Уже давно Ирина наблюдала за этой картиной вместе с наплававшимся Димой.
— Не дай бог, — тихонько сказала она ему, не выдержав. — Как страшно. Кому нужны эти дети, кроме матери?
— Если они живы, значит, так нужно, — ответил Дима.
— Людям они точно не нужны!
— Значит, они нужны богу.
— Зачем?
— Не знаю. Может быть, для того, чтобы мы их увидели, — сказал Дима. — Я уже давно придерживаюсь теории о том, что бог разговаривает с людьми на языке их жизненных обстоятельств. Он показывает все, что нам нужно знать, и только от нашей внимательности зависит, увидим мы эти подсказки или нет, а от нашей нравственности, — сможем или нет их использовать с пользой для себя и других людей.
— Наше общение ты тоже считаешь знаковым? — спросила Ирина.
— Ты зря смеешься, — ответил Третьяков. — Ничего не происходит просто так. Раз мы тянемся друг к другу, — это нужно нам обоим.
— Мне нужно домой, — сказала Ирина. — Грустная получилась поездка. Наверное, это тоже знак. Наверное, завтра мне уже не захочется кататься. А так поначалу понравилось…
Пока они говорили, тень захватила все озеро, дотянувшись до низкого берега; пляж практически опустел.
— Мы сегодня припозднились, а вечером на природе всегда грустно, — сказал Дима. — Завтра пятница, мы поедем пораньше и не будем кататься допоздна. Когда солнышко высоко, грусть-тоска слаба.
— И тебе нравится меня катать? — спросила Ира, еле остановившись, чтобы не договорить вертящееся на языке «Не очень молодую и красивую, и вряд ли подходящую тебе женщину?»
— Если бы не нравилось, то не катал, — первый раз за вечер улыбнулся Третьяков, и в разом оттаявшей женской душе запело все, что только могло в ней запеть.
Жалость и чертов голос (6)
Пятницу Третьяков посвятил поездке по источникам.
Первый из них был самый простой и близкий, в сосновом лесу, который они проезжали накануне. Вода вытекала из-под корней многовековых сосен, держащих края оврага. Тонкие ручейки бежали с разных сторон по его дну, собираясь у небольшой каменной запруды, из которой по желобу вода лилась ручьем-водопадом на ровную площадку, устроенную для питья и набора воды в посуду, и утекала вниз по заросшей травой и крапивой земле в сторону речки. Овраг был метров двадцати шириной и глубиной в три-четыре человеческих роста. На дно, к рукотворному водопаду, вела тропинка со ступеньками, образованными корнями деревьев. Из обязательных святынь здесь был крест с крышей домиком, вкопанный между двух ручейков в тени самой древней сосны.