Ловцы жемчуга (Пашек) - страница 81

Это его злило. Но еще больше беспокоило его то, что он почти ничего не видел. Глаза беспрестанно сочились гноем, и в конце концов Ибрагим выгнал Иссу. Он уже нашел к тому времени другого мальчика, у которого были зоркие и здоровые глаза.

И вот с жемчужины был снят третий слой, но оказалось, что надо снять и четвертый. Наконец, был снят и четвертый. И жемчужина засияла во всем своем великолепии, словно прозрев после долгих лет слепоты, словно сам Исса подарил ей свое зрение: он ничего не видел, а с жемчужины спало бельмо.

Тогда Ибрагим наполнил кулечек из бумаги пылью, полученной из расколотых раковин, положил в него жемчужину и перевязал его бечевкой. Кулечек он привязал к палке, и новый мальчик слуга, сидя на корточках, крутил палку; кулек описывал в воздухе круги, а к жемчужине возвращался ее матовый блеск.

Много дней сидел так мальчик, и когда рука у него начинала болеть, он перекладывал палку в другую руку, продолжая свой бесконечный, однообразный труд; точно так же за дверью полковника Ходжеса сидел другой мальчик и целыми днями раскачивал пунку, чтобы полковнику не было жарко. Наконец, Ибрагим вынул из кулька жемчужину и сразу понял, что он богач. Но он не пошел с ней на базар. Он не хотел, чтобы об этом знал кто-либо из его друзей, и хотел предложить ее какому-нибудь заезжему купцу.

Как раз к этому времени Мукалла наскучила господину Бабелону.

Мукалла — очень живописный город с большой белой мечетью и бурыми домами, с грядой скал, тянущихся за городом, за которыми находится Хадрамаут, один из таинственных уголков земли.

Но что делать там скупщику жемчуга? Исследовать Хадрамаут? Зачем? Жемчуга там нет, там только бедуины, которые раскрашивают свое тело индиго, и множество селений со звучными названиями Сеюм, Шимбан, Хаджарен и странными домами в несколько ярусов. Но зачем это все купцу, который ищет жемчужину жемчужин?

И, не осмелившись вернуться в Массауа, господин Бабелон решил осмотреть места лова жемчуга в Персидском заливе. Он быстро собрался в путь. Целью его поездки были Бахрейнские острова, Линга, Ормузский пролив и Бендер-Аббас… Да, ему действительно везло, хотя он и не согласился с этим, утверждая, что счастье — это только плод ума.

Эль-Сейфа, Гамида и Шоа высадили на острове Омопому. Скалы, обрамлявшие его, напоминали красивую рамку безобразной картины. Внутри острова расстилались зловонные топи. Камыши, растущие по краям топи, имели тысячи воздушных корней, висевших, как плети, иногда уходивших в землю, торчавших в воздухе, словно ноги чудовищных птиц. И этих кошмарных ног было множество, они переплетались между собой, образуя вокруг болота непроницаемую стену; на болоте сидели пеликаны, и казалось, они смеялись. Смеялись, когда их странные клювы были широко раскрыты, смеялись и тогда, когда клювы были сжаты. Смешные уродливые мешки висели у них под клювами, и чем старше был пеликан, тем уродливее был у него мешок.