— Помнишь, я рассказывал, что мой отец переехал жить в Сидней?
Полина кивнула головой и селя рядом.
— Мне сейчас звонила мама, сказала, что у него рак, и он умирает. Он хочет меня увидеть. Мама просит меня поехать с ней в Сидней.
— Ты не хочешь ехать?
— Мне нечего там делать. Он совсем чужой мне человек. Я не рассказывал тебе об этом.
— Мне и не надо рассказывать, я сама все вижу. Ты говоришь, что тебе нечего там делать, потому что он чужой тебе. Тогда ответь, зачем ты ездил со мной в Леон на открытие клиники? Ты сам вызвался, и даже Ирен подключил. Ведь все эти люди тоже были тебе чужими.
— Ты опять задаешь мне вопрос, на который у меня нет ответа.
— У тебя есть ответ. Даже у меня он есть.
— Тогда ответь на него сама.
— Зачем? Это же не мне нужно. У меня нет проблем с родителями.
— У меня их тоже нет.
— Тогда почему ты не хочешь ехать?
— Мне это не интересно. Я ездил в Леон, потому что там была ты, это была твоя деятельность, и мне хотелось тебя в этом поддержать.
— Хорошо. Хочешь, я поеду с тобой? Все равно съемки остановят на время твоего отсутствия.
Я задумался над ее предложением. На мое удивление перспектива все равно не становилась радужной. Мне казалось, что я не хочу расставаться с Полиной, но она предложила поехать со мной. Так почему же во мне все равно противится этой поездке все мое естество? Я не находил ответа, и ища поддержки посмотрел на Полину. Она встала, и, хорошо размахнувшись, дала мне смачную пощечину. Я опешил. Мне было больно и обидно. Я не понимал, чем заслужил это. Я не задавал вопросов, я просто удивленно смотрел на нее. Я сидел на краю дивана, она встала на колени между моих ног, и ее лицо оказалось прямо напротив моего.
— Прости меня, — сказала она так ласково, гладя своими нежными ручками мое лицо, и глядя мне прямо в глаза.
Она очень нежно поцеловала меня в то место, по которому ударила. Оно горело огнем, при всей своей хрупкости рука у нее оказалась очень тяжелой! Я слегка улыбнулся ей, моя обида отступила. Полина селя рядом.
— Что сейчас произошло? — спросила она.
— Ты меня ударила. Правд я так и не понял за что.
— Если бы я тебя сейчас об этом не спросила, ситуация была бы исчерпана?
— Думаю да.
— Почему?
— Ты извинилась, я тебя простил.
— Зачем ты меня простил?
— Как зачем? А зачем мне на тебя злиться?
— Не знаю. А зачем люди вообще злятся друг на друга?
— Наверное, потому что их обида слишком велика. И этой обидой один человек наказывает другого.
— То есть если бы ты меня не простил, ты бы ходил и дулся, тем самым наказывая меня?
— Ну да.
— А сам ты при этом, что испытывал бы?