— Он же Гуру. У него имидж такой.
Гуру тем временем вещает глухим голосом:
— Возьмите апельсин и всмотритесь в сей божественный плод.
И, положив на ладонь апельсин, он обводит присутствующих взглядом. Выждав минуты две, он продолжает:
— Каков цвет!.. А тяжесть!.. А форма!.. Покатайте! Покатайте его в своих ладонях!
Все дружно начинают катать в ладонях апельсины.
— Теперь очищайте его! — с надрывным завыванием призывает Гуру, и глаза его округляются. — Надрывайте кожуру, но так, чтобы не повредить мягкую плоть. Слушайте!.. Слышите звук разрывающейся кожуры? Ощутите этот аромат!
— Поля, ты что купила? — раздается Катин голос. — У твоих апельсинов «шкурка» такая тонкая, что отрывается прямо с «мясом»!
Я смотрю на Екатерину и вижу, как она, пытаясь очистить апельсин, вгрызается в него зубами.
— Что было — то и купила! — огрызается Полина, которой было поручено перед самым началом сеанса ответственное задание: приобрести апельсины. Она, как и Катя, тоже впивается зубами в тонкую кожицу.
— Я уже вся не только в аромате, но и в соку, — жалобно стонет Катя и начинает тыльной стороной руки вытирать апельсиновый сок, струящийся по ее лицу. — Мать вашу за ногу, он же липкий!
— А теперь делим плод на дольки! — тем временем гремит завывающий голос Гуру. — Делим!.. И вот у нас на ладони раскрытый бутон. Закрываем глаза и ощущаем нежный аромат его внутреннего сока… Вдохните! Сильнее! Сильнее! — и он закатывает глаза.
По залу проносится громкий сап. Это сидящие на полу женщины начинают вдыхать в себя запах цитрусов.
— А у меня нос заложен, — слышу я чей-то голос.
— А воображение у тебя на что? — отвечает кто-то другой.
— Божественно! — слышу голос Полины.
— А теперь, — вкрадчиво произносит «двойник» Распутина, — возьмем одну дольку и положим себе в рот. Мммм… Ощущаете на языке его нежную влажность?.. Его сок?.. Его нежные ткани?.. Жуйте! — уже громче произносит он. — Вы должны извлечь всю сладкую и пряную оранжевость… Теперь глотаем и ощущаем, как долька скользит по нашему пищеводу…
— Ну, а как бы Вы решили пригласить понравившуюся Вам женщину к себе на ночь? — вопрошает секретарша у своего босса (очаровательного мужчины сорока лет, который настолько погряз в своей любви к работе, что, кажется, давно перестал интересоваться кем-либо).
— Ну, — басит он в ответ, — я бы подошел к ней и прошептал на ушко, что ее платье шикарно бы смотрелось на полу моей спальни.
— Ах, как это необычно! — восторгается и хлопает ладошками изящная блондинка-секретарша.
Я вспоминаю одного моего знакомого. Сейчас он известный политик. А когда-то, когда он был молод и жил в деревне, то ухлёстывал за одной дояркой. Как-то, пригласив ее на свидание, он заехал за ней на тракторе. На ее вопрос, не на этом ли «железном коне» он собирается повезти ее в кино, он только промычал что-то в ответ, видимо, думая, что мычание она поймет лучше, чем членораздельную речь (доярка все-таки).