— Ведите к начальнику, — он поставил метлу к стене. — Если не отведете, выговор потом получите. И наказание. Двадцать четыре вязких часа будете полы драить. — Надзирательница хмуро посмотрела на него и подошла к телефонной будке. Подняла трубку и проговорила: «Тут один к начальнику просится. Говорит, дело важное, не учли чего-то».
Она положила трубку, молча кивнула Михе и повела за собой. Они поднялись на этаж и оказались в коридоре с таким же множеством дверей. На одной из них висела табличка «Начальник». Надзирательница открыла дверь, приказав ему: «Стой!». Зашла внутрь, потом высунула голову и шепотом сказала: «Проходи». В огромном кабинете за огромным столом сидел маленький человек, перебирающий бумаги. Он тихо говорил: «Один, два, три, один, два, три». Надзирательница кашлянула.
— Чего тебе? — спросил начальник.
— Да вот, напросился тут к вам один заключенный. Я уж и так, и сяк, но говорит, дело важное — только для ваших ушей.
Человечек сказал: «Брысь!» — и надзирательница исчезла.
— Кто такой?
— Нотов.
— Что хочешь? — спросил человек.
— Бумага есть, — сказал Миха.
— Какая бумага? — спросил человечек.
— Высочайшая, — ответил Миха.
— Показывай, — сказал человечек.
Миха достал из внутреннего кармана бумагу, развернул, сосредоточился. Он написал мыслью имя предъявителя — Георг, черные буквы появились на бумаге. Человечек взял бумагу — губы его задрожали, он аккуратно положил ее на стол и набрал телефонный номер. Через пару минут появилась другая надзирательница с Георгом.
— Только ведь собирались, но отложили, вот — живой и невредимый.
— Ну, свободен, герой, — сказал человечек, подошел к Георгу и пожал ему руку. Георг, ничего не понимая, смотрел на Миху, Миха кивнул ему головой. Человечек показал Георгу на обитую фанерой дверь, и Георг вышел.
— Всю систему эти блатные губят! Всю систему! — проворчала надзирательница тихо, но так, что Миха расслышал.
— Ну что, — сказал человечек. — У меня план. Кого-то мы сегодня все равно должны устранить.
«Мне сейчас снесут башку», — подумал Миха.
Человечек продолжал:
— Поскольку никого другого не осталось, башку снесем тебе.
Миха почувствовал, что этот человечек не шутит. Он снова представил камеру, своего соседа, холод, но это лучше, чем снесённая башка.
Человечек углубился в бумаги. Надзирательница сказала:
— Ну, мести пошли.
Уходить Миха не хотел — теперь или пан, или пропал.
— Я хочу обмен, — сказал он.
— Что на что? — явно заинтересовавшись, спросил человечек.
— По наследству от бабушки капля живой воды осталась, интересует? — спросил Миха.