Валентина: Вот именно. Была бы, как все, и сейчас бы работала, а ты все: у меня спортивный стиль, спортивный стиль. Виктору как на глаза покажешься, он тебя сто лет не видел? А ты?
Ирина: Да у нас тут семейные проблемы, какой Виктор. Не до него.
Валентина: Может, отдашь?
Борис: Не могу.
Валентина: Я не дам тебе продать этот дом. Старухи и Ира здесь останутся, что бы у вас ни случилось. При моей жизни Серафима в психушку не попадет.
Утро. Яркое солнце, шелестит листва. Ирина и Борис около кровати в саду.
Ирина: Спишь еще? А я пришла тебя будить. Насмотрелся на звезды?
Борис: Насмотрелся.
Ирина: Иди, умывайся, да завтракать будем. Не хочешь ничего сказать?
Борис: Нет.
Ирина: Жаль, Валя думала, ты отдашь. Нет таких причин на свете, чтобы так поступать. Не может бабушка дарственную на дом подписать. Серафиму заберут, не пустят её в дом престарелых. Я всю ночь гадала, что у тебя произойти могло. Не расскажешь? Может, мы бы поняли.
Борис: Мне не нужно ни прощение, ни понимание.
Ирина: Это ты сейчас такой. А потом и прощение, и понимание будут нужны.
Борис: Я бы на вас женился, и умная вы, и добрая, и все понять можете, и о прощении рассуждаете, и простить сможете. Только не женюсь на девочке.
Ирина: Опыта мало? Даже замужем не была?
Борис: Вы девочка совсем. И одеваетесь, как девочка и думаете, как девочка. Я по-вашему подлость совершил, вам жить негде будет, а вы прощаете.
Ирина: Потому что не будет этого. Ты же совсем другой. Что это — притворство, игра?
Борис: Другим не буду.
Ирина: Что тебя может остановить?
Борис: Может быть, вы на моем месте сейчас вообще в речку бы кинулись.
Ирина: Я бы лотерейный билет купила и молилась. Я знаешь, как думаю. Есть жирафы, значит, есть Он.
Борис: О чем Вы?
Ирина: Жираф прекрасен и беззащитен.
Борис: Если есть Он, почему тогда многие фашисты после войны долгую обеспеченную жизнь прожили?
Ирина: Не знаю, Боря, только им тоже пришлось умереть.
Борис: Вы о прощении говорили. Может, их простили? Истории мне о хороших немцах рассказывали? А я, может, не хочу, чтобы меня прощали. Может, хочу, чтобы стукнули, пощечину дали, из дома навсегда выгнали.
Ирина: А ты бы потом сказал, что для больного ребенка деньги собирал?
Борис: Что?
Ирина: А ты бы сказал, что для больного ребенка деньги собираешь?
Борис: А если бы так, вы бы дом отдали?
Ирина: Для своего или чужого?
Борис: Для любого.
Ирина: Наверное, часть людей кинулась бы бить себя в грудь и говорить, что отдали бы. Другие сказали бы «нет». В таких случаях по нитке собирают голому на рубаху.
Борис: А если ниток не дают? Вы бы отдали? За своего?