— Но… — решилась спорить я, однако граф уверенным жестом пресек такую возможность.
— Оставим это. Я не хочу, чтобы вы с малышом Фарго поссорились из-за этого глупого умолчания, — произнес он таким тоном, что мне стало понятно, именно этого он и хочет. — В конце концов, его жизнь лежит на твоей совести, ведь ты его создатель, а утешать расстроенного рыцаря не входит в мои планы. Пусть лучше он в подробностях расскажет нам, как все произошло.
Иероним бросил на меня еще один быстрый взгляд и послушно начал рассказывать.
— Люди напали на меня ночью, притворившись жертвами. Их было пятеро. Я хотел поохотиться, но был не настолько голоден, чтобы не держать себя в руках. Потому я, как обычно, отошел от замка в одну из дальних деревень. Впрочем, вы с Ольгой и так прекрасно знаете, где мы питаемся.
Действительно, граф был в курсе, что мы с рыцарем облюбовали с десяток деревень и питались в них поочередно, для большей безопасности. И это еще больше убеждало в том, что люди, поймавшие Иеронима, были не просто охотниками, а наверняка, работали на графа.
— Не знаю, как вы, граф, — тем временем продолжал Иероним свой рассказ, — но мы с Ольгой обычно выбираем одинокого человека. Так проще стереть ему память и избежать ненужного. Потому я просто хотел пройти мимо них, тем более было еще не слишком поздно.
Иероним рассказывал обстоятельно, хотя теперь, когда он взял себя в руки, голос его был пуст и безразличен. Но несмотря на это я легко смогла представить, что же произошло дальше.
— Что ты забыл тут, благородный? — крикнул один из пятерых, когда Иероним проходил мимо.
Конечно, он мог бы остаться незамеченным, но в тот момент не видел в этом смысла.
Как оказалось — зря.
Столь явное неуважение вызвало гнев моего рыцаря. Еще бы, ведь какой-то крестьянин посмел тыкать ему, пускай и младшему, но сыну барона. Будь на его месте кто другой, нахала ждала бы немедленная расправа.
— Ты ко мне обращаешься? — останавливаясь, холодно спросил Иероним, давая глупому человеку шанс одуматься.
— К тебе, к тебе. Больше тут аристократиков не видать, — нахал шансом воспользоваться не спешил, а словно наоборот, хотел нарваться еще больше и вывести Иеронима из себя.
— Ты в курсе, что полагается за такие дерзкие слова? — спокойно осведомился мой рыцарь.
Никто и никогда из простых людей не смел прежде дерзить ему так открыто. Благородных уважали, ведь за неуважение можно было поплатиться. Хотя моего отца, например, никто бы не посмел оскорбить из любви, а не из страха, ведь он делал многое для своих вассалов. Впрочем, недовольные находились всегда, но одно дело рассуждать о своем господине, сидя на сеновале, и совсем другое — выражать свое недовольство вот так, прямо!