Однако спустя некоторое время я поняла, что все это бесполезно — после конюха физическая близость больше не приносила мне никакого наслаждения. Я словно механически делала все, движимая своей целью, а окончательный контроль над жаждой не позволял забыться ни на секунду, и в результате я лишь чувствовала себя грязной и убеждалась, что графа никому не дано превзойти.
Наивно было надеяться на другое.
Пока я занималась борьбой с самой собой, граф, что уже успел подустать от жизни затворника, в очередной раз решил сменить себе имя.
Влад III Басараб, так его теперь звали.
Настоящему Владу, чье прошлое присвоил граф, не слишком повезло. Он в очередной раз собирался вернуть себе престол какой-то маленькой дремучей страны, на границе с которой мы жили, но у него не было никаких шансов. Озлобленный и сломленный предыдущими неудачами и жизнью у турок, он был полон жажды мести, но судьба изменила ему уже давно.
Граф, который нашел несчастного где-то в лесу, забрал его жизнь вместе с личностью и памятью. Обычно мой супруг не интересовался прошлым своих жертв, но Влад все кричал, что у него большие связи, что Мехмед так и не расплатился с ним за Раду и что Янош не сможет его остановить.
Граф, что хоть уже давно не лез в политику, за новостями следил. Имена, что кричала его жертва были на слуху, и граф сразу осознал, кто же именно попал ему в руки. Впрочем Влада это спасло ненадолго. Пара вечеров, когда граф вытаскивал из своего гостя всю необходимую информацию — вот и все, что ему досталось.
Ну а граф, который даже был похож на Влада внешне, пускай и в сто раз симпатичнее, убил своего пленника, забрав его имя и увлекшись новой игрой, под названием «верни престол наследнику».
Год он собирал силы, плетя интриги. На самом деле он мог бы воспользоваться внушением, но тогда это было бы не так интересно. И потому он терпеливо собирал себе войско, налаживал нужные контакты, заставляя людей добровольно переходить на его сторону.
Не думаю, что провернуть подобное вышло бы у настоящего Влада III, но расчеты графа всегда отличались ювелирной точностью, и потому уже в 1456 году он принял звание воеводы.
Мы с Эшвардом следовали за ним неотрывно, хотя и это решение графа пришлось бывшему рыцарю не по вкусу — он мечтал вернуться во Францию.
Эшвард не упускал возможности высказать графу свое возмущение. Он фыркал, что мы лишь «чешем лес» перебираясь из одного убогого места в другое, что от местного наречия у него сводит зубы, а название той деревни, которую здесь признали столицей, вряд ли можно выговорить образованному вампиру.