Раз в году весь клан собирался вместе в день моего обращения — вампиры с охотой поддержали введенную мною традицию. Поначалу это делалось в замках, где мы жили с Эшем, но вскоре пришло понимание, что на эти пару ночей гораздо удобнее выбирать безлюдные места. Вампиры заходили далеко в своих удовольствиях, а я не могла выступать против этой жестокости открыто, запрещая ее, и потому после таких праздников нам приходилось либо менять место жительства, либо стирать память всем слугам и заодно жителям ближайших деревень.
Со временем я надеялась взять все это под контроль, но пока у меня ничего не получалось — стоило только проявить жалость к человеку, как мои же подданные смотрели на меня с холодным расчетливым недоумением и мне приходилось идти на попятную, чтобы сохранить власть.
Единственное, что меня радовало — Эш по-прежнему оставался рядом, несмотря на многочисленные угрозы уйти. И пусть вид у него при этом был по большей части скучающий, а в уважительном, для других, взгляде я видела плескавшееся презрение, меня это особо не волновало. Главное, что он был со мной.
Вместе мы пережили несколько нападений охотников, закончившихся печально для последних. Эшвард, помнящий, что те с ним когда-то сотворили, оторвался по полной. С остервенением он мучил их, не давая умереть, хотя они и просили его об этой милости. Когда же все варианты пыток (а растягивал он их на года) заканчивались, охотники становились упырями, чтобы после он мог продолжать свою месть, используя теперь руту. В итоге все они сгорали на солнце под его пугающий, но одновременно и привлекательный смех.
Мы меняли замки, города и страны. Мы жили в Англии и во Франции, мы побывали в глухой России и в солнечной Греции. Мы объездили всю Европу, танцевали на балах, знакомились с королями и художниками, которые, восхищаясь нашей красотой, были готовы на многое, чтобы нарисовать наши портреты.
Мы видели, как сменяется власть, и одни правители свергают других, чтобы после также быть свергнутыми. Как на смену Средневековью приходит Ренессанс, с его расцветом науки, культуры и гуманизма. Как умирают города, чтобы после вновь возродиться из пепла.
Осознав свою ошибку, я стала обращать уже достойных людей, стараясь выбирать тех, кто сами желали бы бессмертия, но и это было бесполезно. Пытаясь исправить свое прошлое, я лишь порождала все новую и новую жестокость. Власть в клане по-прежнему держалась на одном только страхе, а вновь обращенные включались в «охоту», изменяясь под стать остальным.
Достойные люди становились монстрами.