Однако в части сохранения жизни новообращенным правила строги, и я не могла бы их нарушить, ведь сама приняла их.
После обращения Рамону не любили в клане. И, конечно, особенно упорствовал в этом вопросе изящный и красивый, даже до своей смерти, Эш. Ведь сама Рамона красотой не блистала.
Но все же, он обязан был повиноваться, и держал себя в руках, а потому их конфликты не выходили за рамки словесных оскорблений.
Но после второй ночи бала, где Эш, получив девчонку, во всю пользовался своей властью над ней, произошло непредвиденное.
Девушка убила Рамону, выманив ее на солнце.
Я была уверенна, что Эш приложил к этому руку — без вампирской крови человеку не справиться с одним из нас, пусть даже Рамона не миновала еще порог вхождения в полную силу.
Однако доказать я ничего не смогла — кажется, он успел внушить ей свою историю.
Это был шанс избавить девушку от мучений, наказав ее за смерть Рамоны. Да и не наказать я не могла — какой бы ни была Рамона, она считалась одной из нас, а клан бы не понял попустительства смерти вампира.
Но Эшвард умело использовал правила клана себе на пользу, и многие вампиры сочли, что остаться с ним — уже достаточное наказание для человека.
Девушка уехала с ним.
Хоуп. Так ее звали.
Слова. Пустые угрозы, за которыми не стоит ничего, кроме пустоты.
Эш так привык к этой пустоте, что думал — я никогда не решусь на большее.
Я сама виновата во всем.
Я обратила его, заставив быть рядом.
Я позволила графу изменить его.
Я не смогла его спасти.
И долго не могла принять тот факт, что от моего трепетного рыцаря, чистого и доброго, больше не осталось ничего. Эш не Иероним, хотя и имеет его лицо.
Я должна остановить его, как остановила графа. Должна, пока не стало слишком поздно.
Хоуп. Всего лишь еще одна жертва в бесконечной череде погибших людей, взирающих на меня из кровавых глаз Эша, жестоких, как и глаза графа.
И пусть она станет последней.
Визит к Эшу показал мне — он приручает ее так же, как когда-то приручил его граф. Он делает ее зависимой собой, как когда-то я была зависима графом (хотя часть этой зависимости все еще сидит во мне, заставляя облачаться в красное, в память об озерах его глаз).
Я прощала, я терпела, я позволяла ему все и каждое мое решение было ошибкой. Целую вечность я ошибалась раз за разом, но кажется пришел момент сделать верный выбор.
Я погубила сотни жизней — одних сама, других же своим невмешательством. Маска прилипла ко мне и могла отодраться только с кровью. Но в этой цепочке смертей, жизнь Хоуп пылала для меня, потому что была похожа на мою.