Он был невозможно-холоден и по-животному горяч.
И несмотря на прошедшее с момента нашей свадьбы время, мы так и не стали близки хоть в чем-то, кроме постели. Мы мало знали о пристрастиях друг друга и тех милых привычках, которые есть у каждого, мы никогда не поддерживали друг друга и не вели задушевных разговоров.
Да мы вообще практически не общались, особенно днем.
Если это было время обеда, или ужина, то мы просто сидели рядом за столом, чинно кивая рыцарям и друг другу. И хотя с моей стороны всегда было искреннее желание хоть как-то заинтересовать своего мужа, но граф, как и в первые дни, оставался до остроты холодно-вежливым.
Он поддерживал светскую беседу, которая сводилась к погоде за окном, падежу скота в этом месяце, или политическим событиям, вроде восстания в Леоне, или смерти последнего короля из династии Каролингов и избрании Гуго Капета на эту должность. Но дальше дело не шло.
Ночью же разговоров не было. Ведь не могу я считать за разговоры те грязные стоны и развратные слова, которые он вырывал из меня. И как только он не уставал снова и снова, каждую ночь придумывать разные способы опускать меня в бездну сладкого бесстыдства?
И никогда, ни один раз мы не затрагивали чувства.
Конечно, я осознавала, что выхожу за графа, владетельного сеньора, а не конюха. Что все будет куда серьезней. Что я должна буду соответствовать. Но все же, я оказалась не готова к такому холодному дневному равнодушию.
Он называл меня не иначе, как «графиня» и вскоре мне стало казаться, что я забуду собственное имя.
А когда однажды я попыталась, переборов свой страх, завести разговор о том, что испытываю к нему (конечно я не собиралась говорить правды, но надеялась, что такой разговор вызовет ответную реакцию), то просто не смогла вымолвить и слова.
Я стояла, подавившись несказанным, а граф мерцал своими алыми глазами.
— Вам что-то необходимо графиня?
Он вскинул свои темные брови, а я, так и не сумев открыть рот, лишь помотала головой.
— Вот и хорошо, — он усмехнулся, обнажив белоснежные зубы, — а то я подумал, что вы мне прямо тут в любви признаваться начнете. Право же, мы не крестьяне, и знаем, что выше чувств есть долг.
И закончив свой маленький монолог он ушел, даже не обернувшись, оставив меня в полной растерянности.
Как он так легко угадал мои невысказанные слова? И почему, собственно, они остались невысказанными?
Несколько лет семейной жизни, и к чему я пришла?
Распутство, которое граф лишь поощрял всеми возможными способами.
Все та же его замкнутость, как в чувствах, так и в делах замкового хозяйства.