Когда мне передали этого маленького человечка, завернутого в чистую пеленку, меня переполнили счастье и нежность. Кажется, я не видела прежде ничего прекрасней, чем это розовое личико с прилипшим пушком темных, как у графа, волос.
И конечно же я была неимоверно признательна своему мужу за это чудо.
— Мальчик, моя госпожа, — сказала повитуха. — Надо бы его к груди приложить.
Я послушно выполнила ее указание, и вскоре ребенок наелся и уснул. Мне не хотелось выпускать его из рук ни на мгновенье, однако все же, его пришлось отдать служанкам, чтобы и самой немного отдохнуть.
Совершенно незаметно для себя я уснула и довольно крепко. Я спала, даже когда меня переносили в покои графа, чтобы, очевидно, поменять у меня простыни и убраться. Проснулась я от его же голоса.
— Нет, графиню будить не стоит. Беременность и роды прошли тяжело. Кажется, я посылал своих людей за кормилицей для ребенка. Отведите ее в детскую и обустройте комнату рядом, — голос графа переливался приятным бархатом, хотя и был прохладен.
«Но разве мне было тяжело? Зачем кормилица?» — хотела возмутиться я, однако не посмела перечить указаниям своего мужа.
Словно почувствовав мое пробуждение, граф обернулся.
— Вы проснулись, графиня? — он улыбнулся, обнажив острые белые зубы. — Лежите, вы хорошо постарались. Крепкий и здоровый мальчик, который вырастет достойным графом.
Голос его звучал тепло, даже ласково. Это было совершенно непохоже на его обычную, дневную холодность или же на ночную, животную, страсть.
Это было нежно и заботливо, и так непривычно, что по коже пробежали мурашки.
Неужели я добилась того, чего желала? Неужели рождение наследника растопило лед его сердца, такого же промерзлого, как и его руки? Неужели теперь на смену моей болезненной привязанности и горячечной похоти придут уважение, дружба и все то, что я видела только у родителей, но ни у себя?
Хотелось бы мне в это верить.
— Мне уже гораздо лучше, — ответила я, приподнявшись на подушках.
Служанка тихой пугливой мышкой поспешила покинуть покои своего лорда, оставив нас наедине.
— Вот как? Что ж, удивительно, что вы так быстро оправились. Я уже начал переживать за ваше здоровье. И все-таки, вам стоит отдохнуть.
И сверкнув своими алыми глазами, он последовал за служанкой.
Я окончательно растерялась. Почему он говорит так, будто я была при смерти? Никогда я не думала, что беременность — это легко, но на практике оказалось, что обещанные муки родов меня миновали.
Ведь, действительно, даже мое безумие отступило на эти месяцы.
Пусть я так же опасалась графа днем и желала ночами. Пусть я так же безоговорочно подчинялась воле его кровавых глаз и мраморного тела. Но зато мои воображаемые раны не появлялись, а провалы в памяти, если и не прекратились полностью, то значительно сократились. Или же я, поглощенная предстоящим, больше не думала о них.