И опять я в своем непонимании разочаровала его. Когда, спустя три года, игра ему наскучила, он просто внушил маленьким еще детям, заплыть подальше в опасную реку.
Просто убил их без малейшего сомнения или капли жалости.
Это страшное знание заставило мое сердце разлететься на осколки.
Однако прежде чем слезы покатились из моих глаз, я почувствовала ЭТО.
Жажду.
Я услышала (слух, как и остальные чувства, обострился, но погруженная в воспоминания, я почти не заметила этого), как совсем рядом бьется сердце, разгоняя горячую, теплую кровь. Как манит этот запах здорового тела служанки, пряный аромат ее пота.
Я вдохнула глубже и больше не смогла оставаться на месте. Он манил меня, звал к себе.
Я забыла обо всем на свете и единственное, что осталось для меня — это жажда. Я побежала и скорость моя была гораздо быстрее, чем раньше. Я оказалась там прежде, чем смогла осознать, что же я собираюсь сделать. А если бы и осознала — меня бы это не остановило.
— Леди? — вопросительно-испуганно спросила служанка, пятясь от меня.
Еще бы, ведь сейчас моя кожа была бледнее, чем прежде, а васильковые глаза превратились в кровавые, как у графа, озера.
Это была женщина, пожилая и полная, но ее аромат казался самым привлекательным на свете.
И не удержавшись, я с гортанным рыком набросилась на нее.
Кровь обжигала мне горло и дарила самое непередаваемое удовольствие, что было похоже на оргазм, который я за пятнадцать лет брака смогла испытать множество раз.
Когда же я наконец насытилась, то услышала хлопки.
Граф стоял рядом, оглядывая эту картину, а я держала на руках бездыханное тело с растерзанным горлом.
Граф.
Муж, с которым я провела столько лет и настоящего имени которого я так и не узнала. Ведь Гильом было лишь одним из тех, что он выдумывал себе, переезжая на новое место. Одним из многих, но далеко не последним. Об этом он мне с усмешкой поведал когда-то, позже заставив забыть.
— Ты быстро освоилась со своим новым я, — произнес он своим бархатным голосом, в котором теперь я могла различить все оттенки. — Значит я не зря подарил тебе вечность. Это самое великое и дорогое, что может получить человек и ты должна ценить мой дар.
И не дождавшись ответа, он притянул меня к себе, сминая волю жестким, жестоким поцелуем. Теперь его губы и руки больше не были ледяными и твердыми, ведь я стала такой же, как он.
Тело ответило и несмотря на ненависть и боль, я по-прежнему горела им, не в силах осознать себя без него.
— Моя, — шепнул он на грани слышимости и ушел, оставив меня одну.
Одну возле остывающего трупа своей служанки, с разбитым сердцем, жаждой и любовью, такой же неправильной, как и граф.