— Я… я не хотела, — опустив рыцаря, я поднялась и попыталась вытереть кровь, стекающую по подбородку.
Но ее было слишком много, чтобы мои действия принесли хоть какой-то результат.
Сама не знаю почему, но я решила, будто граф станет отчитывать меня за своего вассала, поэтому голос мой звучал испуганно.
— О, конечно, ты хотела, — ответил граф, подходя ближе и слизывая кровь с моих губ. — Ты создана для того, чтобы питаться людьми, и ты всегда будешь хотеть их кровь. Ты выше людей. Ты совершенна, как и я.
Рыцарь так и остался лежать во дворе, а граф взял меня прямо на липкой, залитой кровью брусчатке.
Тот раз я запомнила особо, потому что пускай на один год все и вернулось в прежнее русло, но кое-что все-таки изменилось.
Граф больше не навещал меня каждую ночь, и чем больше проходило времени, тем реже становились его визиты, а я не могла это никак исправить. Потому что решения графа, какими бы причинами они не были вызваны, никогда не менялись.
В 1019 году Арсенда, дочь барона Фарго, умерла уже окончательно и для всех. Граф ловко организовал мою смерть, сумев внушить всем, что я скончалась во время очередной беременности, от кровотечения.
Так я навсегда обрубила концы, став Ольгой уже и официально.
Сразу же после похорон, за которыми я наблюдала, закутавшись в плотный плащ с глубоким капюшоном, не пропускающий свет, граф сослал нас с Викторием в дальнее поместье.
Уже оттуда я узнала, что он, как и планировал, женился вновь на Эмме, так звали мою замену. Но я не знала, что он делает с ней в своем замке, пока я умираю без него на краю графства.
Каждую ночь я представляла, как его холодные руки прикасаются не ко мне и это заставляло меня буквально кричать от боли.
Почему он так поступил? Он объяснил мне это, но не соизволил рассказать, зачем ему все же понадобилось отсылать меня.
Будь он рядом — все было бы по-другому. Но его не было и ревность, пополам со страхом, что он больше не вернется, поглощали меня.
Викторий пытался мне помочь. Он всячески отвлекал меня, но разве могло существовать что-то, что заставило бы забыть меня об острых клыках и хищных пальцах, сжимающих мои бедра? Забыть о белом мраморе тела, черных волосах, что локонами ложатся на плечи и дьявольских, алых, глазах?
Я знала, что граф может творить с людьми, если только ему будет охота развлечься, но все равно я отчаянно завидовала его новой жене только потому, что он был рядом с ней.
Присутствие графа всегда приносило боль, но он умел заставлять желать этой боли. Раз за разом растаптывая мечты, он оставался незаменимым несмотря ни на что.