— Я оставлю ему жизнь, хотя я мог бы найти повод, чтобы убить его. Но раз ему повезло стать бессмертным, что ж, пусть живет. Но ты должна сказать ему, чтоб больше не смел прыгать на меня со своей щепкой, которую он именует мечом. Иначе моего терпения может не хватить. Я накажу тебя за непослушание, он же уже получил свое наказание. Этот щенок действительно был по уши влюблен в тебя, но кажется, ты оказалась слишком глупой, чтобы это заметить. Теперь он плачет о том, почему же ты ответила на мой поцелуй, и строит планы того, как убить меня, чтобы быть с тобой. Забавный. Думает, что никто его не слышит.
Я действительно ничего не слышала, но граф был гораздо сильнее.
Неужели это действительно правда и Иероним полюбил меня? Но я бы никогда не смогла ответить ему взаимностью.
Граф толкнул ко мне служанку, жестом показывая, чтобы я выпила, и я повиновалась. А пока горячая кровь стекала по моему горлу, граф оказался сзади и снова вошел в меня.
— И не надейся, что это твое наказание, — проговорил он, сжимая мои бедра. — Это было бы слишком легко за то, что ты натворила, пока меня не было. И уж точно, слишком приятно.
Остановившись, он развернул меня, нависнув сверху. Движение бровью — и вот уже служанка, несмотря на потерю крови, целует мне грудь, а граф движется внутри меня, прокусив ее запястье, так что яркие алые брызги капают на мой обнаженный живот с его клыков.
И как обычно, я не могу противиться ничему этому.
Граф кивает и я беру вторую руку, и теперь уже кровь стекает по моим щекам, заливая простыни. Служанки надолго не хватает и вскоре она падает без чувств, но граф отшвыривает ее словно пушинку. Большим пальцем он, даже с некоторой долей нежности, вытирает кровь с моего лица и наклоняясь шепчет, обжигая ухо своим дыханием:
— Кричи громче графиня. Кричи так, чтобы тебя услышали все в этом замке. Кричи так, чтобы он услышал.
А после доводит меня до экстаза, которому я не могу сопротивляться.
Иероним.
Бедный Иероним.
Я была слишком глупа и эгоистична, обратив тебя. Но все-таки, ты еще легко отделался.
***
Граф проявил невиданное великодушие, позволив мне поговорить с Иеронимом наедине — перед самым рассветом он покинул замок, но пообещал вернуться к закату.
И теперь мне надо было убедить своего рыцаря не делать глупостей. Хотя, после того, что произошло ночью, мне было стыдно смотреть ему в глаза. Стыдно за свою слабость и нежелание противиться графу. И, сидя в своей комнате, где ночью граф поднимал меня на вершины блаженства, я искала в себе силы, чтобы хотя бы посмотреть на того, кто был мне так дорог, и тем не менее, кого бы я могла предать, если бы только граф повелел мне.