Граф, как и обещал, вернулся на закате. Он по-прежнему был один, но и в одиночестве его сила превышала силу всех обитателей нашего маленького замка вместе взятых.
— Итак, ты и есть тот самый мальчишка, которого моя женушка так неосмотрительно решилась сделать себеподобным? — спросил он, раскинувшись в одном из кресел.
В руках граф держал бокал вина, а губы его не покидала довольная улыбка. Он выглядел спокойным и расслабленным, однако вряд ли так оно и было на самом деле — граф показывал только то, что хотел показать, но свои настоящие мысли всегда прятал на самую глубину, где их никто бы не смог узнать. Такое слово, как «доверие» было ему незнакомо.
— Я сам просил ее об этом и довольно долго, — ответил Иероним, упрямо вздернув подбородок.
Он пообещал мне не провоцировать графа, пока мы не накопим достаточно силы. Он готов был пойти на это ради меня. Готов был терпеть его общество и слушать его речи, потому что я попросила его. Готов был оставаться рядом и ждать столько, сколько будет нужно.
Наверное, я требовала от него слишком многого, хотя ничего не могла дать взамен. Ведь если он действительно любил меня, то любовь его была обречена. В моем сердце всегда было лишь черное место для графа и его страстных утех. И рядом с этой больной зависимостью в алом пламени сгорали все остальные привязанности, потому что она была гораздо сильнее.
Она была вечной.
— Да-да, не сомневаюсь. Наша невинная овечка никогда бы не посмела испортить чью-то жизнь из одного лишь простого эгоизма, — ответил граф и кинул на меня такой пристальный взгляд, что казалось, он знает насквозь все темные мысли, что царят у меня в голове. — И как ты собираешься распорядиться столь щедро дарованным тебе бессмертием?
— Я буду помогать Ольге изо всех своих сил, — здесь Иероним не думал и не секунды.
Он действительно знал, чего хочет от вечности и из-за этого мне сделалось стыдно.
— О, ну надо же, какой ты благородный, малыш Фарго, — протянул граф, улыбаясь. — Что ж, это теперь твоя вечность, а значит и твое право делать с ней все, что заблагорассудиться. А графиня рассказывала о том, почему она согласилась подарить этот дар именно тебе, младшему сыну какого-то мелкого барона? Почему она не выбрала кого-то более влиятельного?
Я не говорила, и никогда не собиралась говорить Иерониму о нашей с ним родственной связи. Прошлая я умерла, а новая отказалась от фамилии Фарго, став просто Ольгой. И я бы не хотела, чтобы он узнал о том, что когда-то я жила в том же замке, что и он. Но я не думала, что граф может озадачиться происхождением нового вампира и, уж тем более, его человеческой жизнью, ведь граф презирал людей. Хотя прежде чем обращать Иеронима, мне следовало учесть и то, что граф никогда не поступает так, как от него ожидают другие.