На улице, как обычно, было очень тихо; точнее, неумолчный шум воды и бурление прилива у опор моста стали уже так привычны, что заместили в голове представление о тишине. Пару раз мимо пронеслась сова. Небо обложили облака, и только слабые проблески во мраке позволяли не потерять узкую тропинку, петляющую вдоль кустов рододендрона, но Бридон, привычный к темноте, не нуждался в помощи фонаря. И все-таки он чувствовал, что мрак и тишина давят на него не так сильно, как если бы он был на острове. Жуткая, угнетающая атмосфера разрядилась, когда он оставил позади бетонный мост. Здесь, на берегу, от нее не осталось и следа. Там все время казалось, будто за вами кто-то идет, вы вздрагивали от любой попавшей на щеку брызги. На берегу ощущалась лишь тайна, о которой говорил разум, а разум в силах с ней справиться. Да, хватит шататься по острову в кромешной темноте; предстоящую встречу он организовал намного лучше. Тут можно встретить только существа из плоти и крови.
Бридон вернулся мыслями к сегодняшним открытиям. Что все-таки означал полуночный десант будущих арендаторов? Что они перевозили в лодке? Если клад – поддельный или настоящий, – почему он был упакован абы как, о чем свидетельствует выпавшая табакерка? Интересно, что Летеби пристрастился к речным купаниям… А потоки воды, низвергшиеся за последние пару дней, стали настоящим подарком для верного своему долгу сыщика. Пока вода стояла низко, уследить за живущими на острове не представлялось возможным, или надо было нанимать целую армию дневных и ночных соглядатаев. Но всего три дня дождей на западе – и река стала нешуточной преградой, не хуже тюремных стен. Никто в здравом рассудке не возьмется за весла, когда вода с бешеной скоростью устремляется в узкие протоки, а попытка пуститься вплавь означает немедленную смерть. И вот уже ваше тело снесло на пару миль вниз по течению – а там и до места погребения недалеко… Мысленному взору Бридона предстал погост Глендауни, и сыщик попытался вспомнить мягкие речи пастора, его рассказ о видениях, как при обсуждении вопроса о предании земле праха Хендерсона он напустил на себя вид неподдельной скорби. «Земляк Нокса» – слова стучали в голове, как будто были ключом к загадке, которая, казалось, еще чуть-чуть, и дастся в руки. Как это в припеве к песенке про Бокса и Кокса? Там же упоминается его имя. Ну да, конечно:
Так выпьем же за молодчину Нокса.
Для Маклина это прозвучало бы кощунством. Земляк Нокса – какая странная аллегория возможностей добра и зла.
Тем временем Бридон добрался до места встречи – хорошо известной ему поляны в лесу недалеко от берега, откуда днем было видно пришвартованную прямо напротив лодку № 1. Проложив себе довольно глубокое русло в глине, к реке тянулся небольшой ручеек; с краю стояла шаткая, перекошенная изгородь, разделявшая два участка. Бридон на секунду включил фонарь и быстро достал то, что принес. До встречи оставалось около четверти часа, а ему предстояло кое-что сделать. Некоторое время сыщик прислушивался, словно пытаясь убедиться, что Летеби еще не пришел. Затем, склонившись над водой в нескольких ярдах от изгороди, он начал водить рукояткой трости в бурлящей Дауни. Пару раз он вынимал трость и разочарованно смотрел на нее. Сильное течение мешало держать ее вертикально. А, вот так-то лучше! Бридону удалось подцепить прочную веревку, которая либо была к чему-то привязана, либо ее оттягивал груз. Хотя скорее всего, один конец был привязан к ветке или корню дерева в нескольких футах под водой у самого берега, а другой прикреплен к грузу – канат тянулся к середине реки. Бридон дернул, и дальний конец подался; сыщик вытягивал его из воды ярд за ярдом, и наконец по песку зашуршал небольшой парусиновый мешочек, крепко привязанный к веревке; с него капала вода. Да, так хорошо. Может, и необязательно, но придает дополнительный налет правдоподобия встрече, слишком уж отдающей пафосом. Бридон еще стоял, нагнувшись над парусиновым мешочком, когда его вместе с этим мешочком вдруг залил свет. Он поднял глаза и прищурился на луч мощного электрического фонаря, бивший на него сверху, примерно от изгороди, от которой он недавно отошел. Фонарь, конечно, находился в руках человека, скорее всего, на уровне груди, но даже очертания фигуры было не разобрать. Из-за внезапности, молчания, которое хранил вновь прибывший, Бридон на секунду растерялся. Затем включил собственный фонарь, который еще держал в руке, и смутно, но все-таки разглядел над снопом направленного на него света лицо Хендерсона.