— Пятеро, — пересчитал Охтайр. — Писали о шестерых?
— Шестой поднял бунт. Напал на охранника, и его пришлось убить. Он сидел вот тут, — лорд Салаор указал на пустой ошейник, валявшийся в двух шагах от двери. Да, тот, кого сюда посадили, вполне мог бы дотянуться и попытаться схватить входящего.
— Что ж, сойдут и пятеро. Оставьте нас.
— Но по инструкции…
— У меня приказ лорда Наместника! Выполняйте!
— Если что, я вас предупредил, — рыцарь попятился.
Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Охтайр воткнул факел в щель над входом и, скрестив руки на груди, внимательно окинул взглядом пленных. Пять пар глаз внимательно смотрели на него.
— Вы не догадываетесь, зачем я здесь, братья, — начал он.
— Светловолосый нам не брат, — сдержанно прорычал один из орков.
Денщик потёр пальцами висок. Там виднелся давно заживший шрам — много лет назад тут он срезал прядь волос, прихватив и лоскут кожи. Он нарочно продемонстрировал его, чтобы пленные заметили и правильно его поняли.
— Мой отец был из вашего племени, — сказал Охтайр. — Мою мать убили за то, что она любила его и родила меня. Я — полукровка. И немного шаман. И это по моему зову вы пришли на Архипелаг.
— У светловоловых нет шаманов. У них есть только проклятые ведьмы, — презрительно сплюнул орк и добавил несколько слов, характеризующих волшебниц далеко не лестно. Охтайр практически не знал языка своего отца, кроме нескольких самых простых слов, но всё понял по интонациям.
— Значит, ты мне не веришь? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Да кто ты такой, чтобы тебя вообще слушать!
— Кто? Твоё спасение. Или смерть.
— Докажи! — скривился орк.
Денщик усмехнулся. Он был готов к такому повороту событий. Протянув руку в сторону говоруна, он растопырил пальцы, словно обхватывая что-то невидимое, напряг, смыкая их, потянул на себя — и орк внезапно захрипел, выкатывая глаза и скаля зубы. Задёргался в судорогах, рванул себя за горло, как будто его душила невидимая удавка. И без того тёмное, лицо его побагровело, белки глаз налились кровью. С губ сорвалось короткое проклятье. Он сопротивлялся отчаянно, но его мучитель лишь улыбался, сверкая зелеными глазами.
Четверо других орков заволновались. Они рвались с цепей, как дикие звери, на помощь задыхающемуся товарищу.
— Перестань! — воскликнул один. — Отпусти его!
— Он во мне сомневался! — зло и весело откликнулся Охтайр, усиливая нажим. — Он поплатится за это!
— Отпусти, шаман! Отпусти!
Громкие крики орков эхом метались под низким сводом подвала. Пленные бесновались, в бессильной ярости стучали кулаками по стенам и полу, рвались с цепей, как свора злых псов. Медленно умиравший от удушья орк распростёрся на соломе, дёргаясь в судорогах. Охтайр сверху вниз взирал на тело у своих ног, и от его улыбки у пленных в душах поднимался страх.