Сначала тюрьма, а теперь вот болезнь выжигали в нем все живое, оставляя лишь один страх. Сколько так пролежал – не упомнить. А выздоравливать начал, пережив мистический ужас. Однажды ночью он пришел в себя от странного зловещего шума. За стеной гудело, топотало и ревело, будто неведомый и страшный зверь носился вокруг избы. «Бандиты, наверное, нагрянули, наркотики ищут», – отчего-то сразу уверился он. И едва он так подумал, затрещала оконная рама, зазвенело разбитое стекло. И сразу понизу хлынул морозный воздух. Павел жадно глотнул его пересохшим горлом, но тут же затаил дыхание. Кто-то уже шарился за его шкафом, скрипел рассохшимися половицами, визгливо переругиваясь. С грохотом падали на пол склянки, шелестели бумаги. Тут будто кто высморкался совсем рядом. И Павел, ни жив ни мертв, натянул одеяло на лицо. А до того не мог пошевелить рукой от слабости.
Казалось, вся комната ходит ходуном под тяжелой страшной поступью лихих людишек. «Да сколько же их там?» – холодел от мысли, что вот сейчас кто-то из бандитов заглянет в его закуток, и тогда уж точно не сносить головы.
Но время шло, погром продолжался, а его не трогали. Вот уже навалились с той стороны на резной шкаф, постанывая от нетерпения. С хрустом выдавились тонкие дверцы, беспорядочно загремели аптекарские бутыльки́. И резкий тошнотворный запах эфира проник сквозь суконное одеяло. Павел вдохнул его и потерял сознание.
А очнулся от плывущего хриплого голоса – будто кто звал его: уполномоченный! И уже яснее донеслось до помраченного сознания: «Уполномоченного съели!» Поплыл в сторону шкаф, выказывая разбитые окна, и мягкий снежный свет возвестил, что он жив. Под ногами людей хрустели осколки стекол, кто-то ощупывал его – цел ли – и шумно удивлялся. А у него не было сил дивиться своему чудесному спасению.
– Жив я, жив, – тихо прошептал он председателю, который, наклонясь над ним, что-то говорил, из-за волнения путая бурятские и русские слова.
После он долго рассказывал ему, как ночью по улусу прокатилась волна голодных крыс. Они серой лавиной шли по степи, сметая на своем пути все, что попадалось. И если бы не чабаны, вовремя сообщившие о невиданном нашествии, не удалось бы спасти ни скот, ни зерно, да и людям бы досталось. Однако не обошлось и без жертв – на краю улуса насмерть загрызли одинокого старика, в двух домах покусали детей. Спасло еще и то, что шаман не растерялся, тут же велел разжечь вокруг костры и, камлая, обвел крыс вокруг улуса. Про больницу же все забыли, и грызуны, ворвавшись в нее, пожрали все, что поддалось зубам. Даже резиновые пробки у флаконов. Павлу несказанно повезло, что прежде они добрались до шкафа, где хранилась вся скудная аптека фельдшерицы. Разлитое лекарство перебило запах больного человеческого тела и отогнало крыс.