Ночь пролетает, как ласточка за окном – чирк черным крылом, и нет ее, стремительной. Славка сладко потягивается, открывает глаза. В избе стоит подозрительная тишина. С минуту еще лежит, прислушиваясь, поводит заспанными глазами, не веря своим глазам. И, резко отбрасывая одеяло, спрыгивает с полатей, будто паутом укушенный. В комнате ни души и тракторов след простыл. «Проспал, все на свете проспал! – от огорчения у него сводит губы. – Уехали, не разбудили, одного оставили…»
Славка бежит к окну, высовывается из него по пояс. От речки медленно идет баба Поля с полными ведрами на коромысле. С трудом поднимается по тропинке, ставит их на землю и охает:
– На старухе воду возят. Вечор бочку до дна выхлестали, а наполнить, конечно, забыли. Как оглашенные с этой работой. Да и то верно, нынешний день год кормит…
Бабу Полю, как ни строжит она голос, как ни грозит пальцем – вот я вам ужо! – никто не боится. Мужики лишь посмеиваются. Славка за свою жизнь повидал немало бранливых людей и умеет отличить, кто понарошку ругается, для порядка, а кто злобой исходит. Но так сильна его обида, что не глядит на бабу Полю и не отвечает.
– Совсем забыла, что не на старухах, а на сердитых воду возят, – спохватывается она и всплескивает руками. – Ну, ты сам посуди, я за день так напечкуюсь, хоть стой хоть падай! А кто мне, окромя тебя, поможет? Знаешь, сколько у нас с тобой сегодня дел? Оё-ёй, сколько! Приберемся, обед сварим, в лес пойдем. Отец твой наказал березовых веников заготовить…
Славка улыбается и забывает обиду. Поход в лес за вениками увлекает воображение. И отчаянно машет рукой: так уж и быть, успеет еще на сенокос, впереди дней много.
– А у меня и свое заделье в лесу есть. Травы поспели, надо насбирать. А то как же? – толкует ему баба Поля за завтраком. – Сейчас мало кто в травах толк знает. У меня бабка знатная травница была, кое-чему научила. Мамка твоя новая не была бы столь строга из-за своей учености, и тебя отварами отпоила. Да фельдшерица, одним словом, запрещает людям ко мне ходить. Таблетками их лечит, мое лечение суеверием обозвала. И чего народ у нас такой шибко доверчивый? Все хотят в одночасье оздороветь, да нет такого лекарства, чтобы хвори тут же улетучились. Намедни я ее самолюбие очень уела. Дочка председателя мальца принесла, а у него – грыжа. Заговорила я ее, грыжи как ни бывало. А мамка-то твоя уж и бумагу выписала, в районную больницу везти велела. Подвела я ее, она и разобиделась.