Отстали, переключились на свои подвиги. Через час посиделок оказалось, что мой поход по неконтролируемой территории – это пустяки. Фигня.
– Я на «Метпроме» кровохлеба валил!
– А я в Рыжий Лес ходил. Сам!
– И как, сразу наложил или у второго дерева?
За курочкой в меня влезло несколько бутербродов с колбасой. Ими я закусывал картофанчик.
«Деды» стали выбираться на перекур. Хорошо, что тут не стали дымить. Я понял, что уже объелся.
– Не пьешь? – спросил Баранов.
– Пью, но мало, – ответил ему честно.
– Это я придумал тебе кличку, – признался он. В каптерке нас осталось двое.
– Красава. Могло быть и хуже.
– И, это, мелкие вещи твои – зубную пасту, щетку, наушники – уже разобрали. А вот телефон и письмо – у меня в тумбочке.
– Заберу. Что за письмо?
– Вроде от твоих родных.
Я подумал: «Хороший парень – Баранов Ренат. И чего мы с ним не ладили раньше?»
– Слышь, Ренат, давно спросить хотел, чего ты на меня косо смотришь?
Он засопел, поставил локти на стол.
– Понимаешь, мне не нравятся такие, как ты.
– В смысле? – не понял я.
Он обвел пальцем в воздухе мое лицо:
– Черты лица у тебя – горские. Без обид.
Я сперва опешил, потом глухо произнес:
– Без обид, но руки я тебе больше не подам, Баранов.
Дверь резко распахнулась, и наш разговор прервал солдатик. Он влетел, словно его подтолкнули, сбил табурет, упал.
Пятно захохотал.
Знакомый солдатик встал. В синих трусах и майке он казался еще мельче. Это он просил меня не ходить в каптерку.
В каптерку втянулись «деды». Почуяли развлекуху.
– Не надо. Пожалуйста, – попросил солдатик.
– Он пойдет спать, – произнес я громко и четко.
– Да ты чего, Костыль? – удивился кто-то из «дедов».
– Ты не бойся, ты теперь уже не дух, – хохотнул Пятно.
Я встал, подцепил стол руками и перевернул его на бок. Полетели кастрюли, громко звеня, бутерброды падали на покрашенный бурой краской пол, бутылка стремительно теряла содержимое.
Злость моментально выдавила из меня тепло и сонливость. Я ощутил желание набить им морду. Всем сразу. Баранову – за идиотизм, Пятну и «дедам» – за издевательства над слабыми. Даже солдатику, и тому хотелось дать по морде. За слабость по жизни. Кто ему мешал круги наматывать на стадионе или в тренажерке штангу подбрасывать? Тот же Ренат в армию попал, словно вскормленный на стероидах.
Не хотелось доставать нож. Очень не хотелось. Пятно оскалился, но засомневался. Баранов встал рядом со мной. Я хотел сказать, что в его помощи не нуждаюсь. Но не успел.
– Псих. С тобой никто общаться-то и не хочет, – сказал Пятно.
Я уловил в его голосе обиду.
– Такой стол запорол, – сказал кто-то позади него.