Раньше нужно было расслаблять все тело, но теперь этого не требовалось и необходимое состояние наступало быстрее.
Кругом стало белым-бело, и Кайоши обрадовался, что видение дневное. Он чувствовал солнечный свет только через сны и скучал по нему. Но погода оказалась пасмурной. В прорехах подвижных туч изредка проглядывало небо. Вокруг стояли сосны с заиндевелыми верхушками. Возле ближайшего к провидцу дерева сидел на корточках, утопая в рыхлом снегу, молодой мужчина, в котором Кайоши с большим трудом узнал Такалама. Правдолюбец кормил белок, бесстрашно лазающих по его штанинам, и разговаривал с ними.
– Вот так я и подумал, что надо бросать это дело, – сказал Такалам. – Зря не послушал учителя. Он не соглашался провести второе испытание. Говорил, что я слишком слаб и толкового колдуна из меня не выйдет. Но я был большим гордецом и решил в одиночку покорить Хассишан. Мне казалось, это сущий пустяк для молодого сильного человека. Но у меня ничего не вышло, хотя за все время, что я провел в тленных землях, не случилось ни одной бури. Я уверился, будто праховые вихри приняли меня и, по правде, до сих пор думаю, что это они меня спасли и отнесли в пещеру, когда я умирал перед затмением. Я поверил, что мне суждено стать прималем, потому не отступился и целый год потратил на поиски нового учителя.
Резвый зверек вскарабкался по стволу, проскакал по веткам и сбил снежное гнездо над головой Такалама. Оно ухнуло правдолюбцу за шиворот. Тот подпрыгнул от неожиданности, Кайоши рассмеялся.
– И так я попал сюда, – продолжил Такалам, отряхнувшись. – После той неудачи мне не хватило духу вернуться в пустыню, потому я разузнал о другом способе получения видений. И вот я здесь, в Храме Солнца, в этой развалюхе в горах. Один посреди зимы и волков. Чувствую себя еще большим дураком. Мне даже не с кем поговорить. Не у кого спросить совета. И каждый день я все думаю и думаю о своей жизни. О том, как бестолково ее провожу.
Такалам вздохнул, задумчиво глядя на белые верхушки сосен.
– Мне уже двадцать семь лет, а я все еще не женат. У меня нет ни дома, ни хозяйства. И я скитаюсь по миру, как неприкаянный, все ищу ответы на загадки и собираю легенды о черном солнце. Скоро можно будет написать про это отдельную книгу, но только если я продолжу заниматься подобной ерундой.
– Книгу… – повторил Кайоши, смакуя слово. – Опять он про нее. Много лет спустя он тоже писал книгу… Может, это то, о чем я должен узнать? Какое название у этой книги, Такалам, где ее найти?
– Раньше поиск истины казался мне чем-то значимым, но я, должно быть, вырос, и меня печалит мысль об одинокой старости. Что мне эти знания, если нет рук, на которых умру, и слез, пролитых после моей смерти? Если нет плоти и крови, которую я оставлю жить, как часть своего продолжения? Мне хочется наплевать на идею примальства. Скорее бы пришла весна.