— Она воняет, — сказал Рупор. — Она грязная. Надо ее помыть.
Я не заметил никакого запаха.
Только камфора, дым и сера.
И это говорил Рупор.
— Хорошая идея, — сказал Донни. — Давно не мыли. Ей понравится.
— Кого волнует, что ей нравится, — сказал Уилли.
Рут просто слушала.
— Придется пустить ее наверх, — сказал Донни. — Может попытаться сбежать.
— Да ну. Куда она денется? — сказал Рупор. — И куда она побежит? Все равно мы можем ее связать.
— Наверное.
— И Сьюзен никуда не денется.
— Ну да.
— Где она?
— Сьюзен у себя в комнате, — сказала Рут. — Небось от меня прячется.
— Не-е-е, — сказал Донни. — Она все время читает.
— Прячется. Я думаю, прячется.
Во взгляде Рут мне по-прежнему виделся какой-то странный блеск, и, похоже, не мне одному. Потому что спорить никто не стал.
— Ну что, ма? — сказал Рупор. — Можно?
Мы уже не играли, но Рут сидела и перетасовывала карты. Наконец, она кивнула.
— Чую, она захочет воспользоваться моментом, — сказала она вяло.
— Придется связать, — сказал Рупор.
— Я это сделаю, — сказала Рут. — Не забывайте, мальчики.
— Да, — сказал Рупор. — Мы помним. Не прикасаться.
— Правильно.
Я посмотрел на Уилли и Донни. Уилли хмурился. Руки в карманах. Он ссутулился и шаркал ногами по полу.
«Ну и придурок», — подумал я.
Но Донни был задумчив, словно взрослый, получивший ответственное задание, которое необходимо выполнить, и раздумывающий о том, как выполнить его наилучшим образом.
Рупор просиял.
— Хорошо, — сказал он. — Айда за ней!
Мы строем спустились вниз. Рут шагала позади.
Донни развязал ее, сначала ноги, потом руки, и дал ей возможность размяться, после чего снова связал их вместе. Вынул кляп и сунул в карман.
Никто не заметил ни обгоревших краев, ни пятен колы. Хотя они первыми бросались в глаза.
Она облизала губы.
— Можно попить?
— Минуточку, — сказал Донни. — Мы идем наверх.
— Наверх?
— Да.
Зачем, она спрашивать не стала.
Держа за веревку, Донни повел ее наверх. Рупор и Уилли шли впереди, а я — сразу за Донни. Рут опять плелась позади.
Мне очень не нравилось, что она идет у меня за спиной. С ней было что-то не так, никаких сомнений. Она выглядела уставшей, отстраненной, словно какая-то ее часть была не с нами, а где-то далеко-далеко. Ее шаги были легче наших, тише, чем обычно — хотя шла она очень медленно, с трудом, будто набрала лишних двадцать фунтов. Я не слишком-то разбирался в психических расстройствах, но знал — то, что я вижу, не вполне нормально. Она меня нервировала.
Когда мы поднялись наверх, Донни усадил Мэг за обеденным столом и набрал ей стакан воды из крана.
Тогда я в первый раз обратил внимание на раковину. В ней громоздилась куча грязных тарелок, больше, чем они могли бы использовать за день. Их там было дня на два, а то и три.