Я должен контролировать это всю жизнь.
В будущем, сладкая, я сделаю все возможное, чтобы ты поверила мне.
Он хотел попытаться измениться... ради меня.
Он познакомил своих сыновей... со мной.
Он собирался идти со мной рядом, и собирался помогать мне сражаться с моими призраками всю жизнь.
От этих мыслей я обнаружила, как мои губы прошептали:
— Я тебе нравлюсь.
Его голова дернулась, и он спросил:
— Что?
Я не стала повторять. Вместо этого сказала:
— Я не хочу, чтобы ты менялся из-за меня.
— Тесс, — начал он, но я покачала головой, села прямее, остановив его:
— Я могу взять с собой одеяло, чтобы не замерзнуть в твоем грузовике, и я могу справиться и пережить, когда ты так злишься и бросаешь бутылку пива. Но я не хочу, чтобы ты менялась из-за меня.
Он опустил голову, изучая свои ботинки, я наблюдала за ним и увидела, как он медленно прикрыл глаза.
— Знаешь, — произнесла я, глядя на его макушку, и он поднял на меня глаза, — ты пришел на мою кухню месяц назад, и я не хотела иметь с тобой ничего общего. Но когда ты сказал, что бросил стул, услышав, что со мной случилось, я поняла чисто интуитивно, хотя я никогда не встречала такого мужчину, что ты никогда не позволишь никому причинить мне вред. И где бы я это не почувствовала настолько глубоко и так реально, после почти десятилетия ни одного дня, не ощущая себя в безопасности, в тот момент на моей кухне я, наконец, это поняла. Так что теперь, — указав на диван, — я здесь. И, если ты будешь бросать бутылку пива или даже две о стену, или ругаться и кричать на весь дом, я это переживу.
Его взгляд долго удерживал мой, а потом длинные ноги привели его ко мне менее чем за секунду. Меня сорвали с дивана, он лег на диван и положил меня сверху.
В этот раз «Слим» Лукас целовал меня сильнее, чем когда-либо, слаще, чем когда-либо, но, к сожалению, не дольше.
Когда он отпустил мои губы, я приподняла голову, чтобы отдышаться и посмотреть в его добрые, блестящие серебряные глаза, бродившие по моему лицу.
Затем я, переводя дыхание, спросила:
— Итак, этот десерт в честь Дня благодарения традиционный, как тыквенный, яблочный и ореховый торт, или я могу подойти к этому творчески?
Он перестал ощупывать мое лицо, переместив свой взгляд к моим глазам. Потом усмехнулся.
И произнес:
— Делай, что хочешь, черт побери, они съедят все, что угодно.
— Тогда оба варианта, — задумчиво пробормотала я, и почувствовала, как тело Брока начало сотрясаться от смеха.
Затем Брок все еще сотрясался от смеха, но уже на мне, потому что он перевернул меня на спину, перекатившись.