– А где он?
– Куда-то уехал. Куда – не знаю.
– И когда вернется?
– Тоже не знаю.
– Где его искать?
– Понятия не имею. Подожди, я к тебе спущусь.
– Нет, лучше я к тебе поднимусь.
Но Паула уже бежала вниз по лестнице, деревянные перила скрипели под ее ладонями.
Если он закроет за собой дверь, они окажутся в полутьме, а он этого не хотел. Но разговаривать о том, о чем они разговаривали, при открытой двери, тоже ему претило. Так что же делать? Убедить Паулу подняться наверх?
– По-моему…
Продолжая стоять у открытой двери, поставил ногу на нижнюю ступеньку.
Паула не дала ему закончить фразу. Если уж она решила спуститься, то скорее рухнет ему на голову, чем повернет обратно.
– Я понимаю, зачем ты пришел. Но ничего не выйдет, слышишь? Если немцам так надо, то пусть упекут его в каталажку. Но не понимаю за что, он же ничего плохого не сделал.
– Паула, для них это не играет никакой роли. Они отправят его в концлагерь без малейшего разбирательства. Там его укокошат или уморят голодом.
– А как же я? Если он поедет с вами, что будет со мной? Если я умру с голода, то до этого никому нет дела?
– Чушь. Разумеется, ты тоже поедешь.
– А как быть с собаками?
– Поручить их соседям.
– А на какие шиши мы будем в Англии жить?
– Поживем – увидим.
– Ренсе придется пойти в армию, ты это хочешь сказать? Но послушай, Берт, мы так рады, что хотя бы у нас тут эта чертова война закончилась. Мы остаемся. И не дожидайся Ренсе. Не пытайся уговорить. Он не еврей. И давно уже не коммунист. Ему нечего бояться.
Во время большей части разговора она стояла на пятой или шестой ступеньке, но произнося последнюю тираду, шаг за шагом снова стала спускаться и закончила фразу, находясь уже внизу, рядом с Альберехтом. Паула взялась рукой за край двери, и Альберехт почувствовал, что если будет сопротивляться, то она просто сметет его, закрыв дверь.
– Паула, – сказал он, – не знаю, что еще тебе сказать. Пусть у вас все будет хорошо. Я вас предупредил. Хотел помочь, но если вам этого не надо, то поступайте, как знаете. Всего доброго. До свидания.
– До свидания, Берт. Я знаю, ты хотел, как лучше. Но что есть, то есть. Счастливого пути.
И она действительно начала закрывать дверь.
– Не хочешь попрощаться с Эриком и Мими?
– Нет, мне не до этого.
Но внезапно она отняла руку от двери, обхватила его за шею и пылко поцеловала, еще чуть-чуть – и поцелуй пришелся бы в губы.
– Ах, Берт, – воскликнула она, всхлипывая, – это все неправда. Я так хочу поехать с вами. Я так об этом мечтала. Но Ренсе не уговорить. О, Берт!
Ее очки уткнулись ему в висок, и несколько волосков зацепились за винтик у основания дужки. Альберехт почувствовал боль от вырываемых волосков, когда Паула выпустила его из объятий.