— Что, брат, досталось тебе? — участливо спросил один из них, в куртке поверх белого халата, давая Полу прикурить.
— Нормально. Спасибо. — Пол затянулся, встал возле урны.
От первой же затяжки его повело, в голове зазвенело, стало легко и свободно, как в школе после всех экзаменов.
Санитары докурили, прошли мимо Пола.
Тот, который интересовался его состоянием, спросил на ходу:
— Тебя заберут? Может, телефон дать позвонить?
— Нет, уже позвонил, не нужно, — ответил Пол и щелчком отправил окурок в урну. — Спасибо.
— Ну будь здоров.
Санитары ушли.
Солнце вышло из-за длинной, похожей на льдину тучи. Стало тепло. Пол посмотрел вслед санитарам и вспомнил про сотрудников ФСБ, погибших при попытках внедриться к Гарееву.
«Эти мужики тоже работают здесь не за большие деньги, — подумал он. — И не потому, что дело интересное. А почему?»
Он сел на скамейку, откинулся на спинку, прикрыл глаза, пропуская солнечные лучи сквозь ресницы. Свет распался на цвета, раздробился на тысячи крохотных радуг, словно в детстве.
Пол улыбнулся и не заметил, как уснул.
Мишель приехал через сорок минут. Пол услышал шаги, открыл глаза. Бывший друг — Пол для себя решил совершенно четко, что этот человек никогда больше не будет таковым, — подходил осторожной походкой сильно провинившегося ребенка и уже издали пытался заглянуть в глаза Полу.
— Старик… Пол… Паша… — зачастил Мишель, остановившись в паре шагов от него и чуть согнувшись.
— Меня зовут Павел. А для тебя, гнида, — Павел Андреевич. Понял?
— Да-да, конечно. — Голос Мишеля сделался вкрадчивым, мягким, елейным. — Но ты… вы поймите — произошло недоразумение. Ошибка! Да, именно она. Ты… Вы не так все поняли. Нам нужно объясниться.
— Объясняться с девушками будешь, — отрезал Пол, поднимаясь со скамейки. — Продукты купил?
— Да, естественно. Они в машине. И виски, три бутылки «Гленморанж», десятилетка, выдержка в бочках из-под бурбона. — Мишель изобразил на бледном лице подобие улыбки. — Я и стаканчики взял…
— Деньги привез? — снова перебил его Пол.
— Конечно. — Мишель округлил глаза и сунул руку во внутренний карман. — Вот, сто восемьдесят три тысячи.
— Я же сказал — двести! — Пол забрал из рук Мишеля пачку красных пятитысячных купюр, отметив про себя, что пальцы бывшего друга дрожат.
— Я потратил на виски и еду.
— Ключи от машины! — потребовал Пол.
— Зачем? — Сквозь лебезящий тон и всю эту бледную немощь на мгновение прорезался, проявился настоящий Мишель, тот самый тип, который продал своего лучшего друга Гарееву.
— Сколько он тебе заплатил? — спросил Пол, глядя в опухшие, красноватые глазки Мишеля.