Даниель наконец заканчивает свои объяснения. Чтобы подытожить, Бэла извиняется:
— Простите, но теперь вы понимаете, почему мы не сказали правду с самого начала. Мы просто не представляли, что вы нам поверите.
Даниель переводит слова Бэлы. И все глубокомысленно кивают головой.
Штефан, не переставая расхаживать:
— Moramo ukrepati! (Надо действовать!) — и, окинув быстрым взглядом гостей, обращается к хозяйке: — Irena, mogoče Danijel in Bela nocoj bosta ostala pri nas? (Ирена, может, Даниель и Бэла переночуют у нас?)
Ирена:
— In pri nas je dovolj prostora za vse. Ker Martin je odšel. (И у нас места на всех хватит. Всё-таки Мартин уехал.)
Даниель, внушительно покашляв:
— Jaz tudi grem. Potrebujeta pomoč v gradu. (Я тоже ухожу. В замке нужна помощь.)
— Bomo pustili skupaj, — кивает ему Штефан. (Поедем все вместе.)
Тут слышится шум открывающейся двери. В комнату буквально врывается сухонькая, но очень подвижная пожилая женщина.
— Babica! (Бабушка!)
— Mati! (Мама!)
Разом восклицают Штефан и Ирена. Женщина начинает быстро, эмоционально и очень неразборчиво говорить. Свою речь она завершает единственно отчетливым словом:
— Prekleto! (Чёрт!) — и отвешивает оплеуху Штефану.
Тот потирая затылок смущенно молчит.
В наступившей тишине на середину комнаты выходит незаметно вошедший вслед за женщиной человек — невысокий бесцветный мужчина одного возраста с Мартином. В руках он перебирает форменную фуражку. Ирена всплескивает руками:
— Mati, zakaj ste klicali policijo? (Мама, зачем же Вы полицию вызвали?)
* * *
За столом в доме Тинека остались только Даниель и Бэла. Откуда-то из глубины дома доносятся звуки оживленных переговоров. Даниель смотрит в телефон. Бэла, заглядывая к нему:
— Они что-нибудь написали?
— Počakaj, (Подожди.) — Даниель собирается что-то написать, но Бэла задерживает его руку.
— Это что? Косплей?
На экране телефона девушка, выглядящая совсем как Лиза, но в старинной одежде.
— Ne, to je slika iz osemnajstega stoletja. (Нет, это картина XVIII века.)
— Вот это да!
Из дальней комнаты появляются Ирена и Лиза.
Лиза с плохо скрываемым осуждением:
— Zakaj vam potrebno loviti zajcev? Nimate dovolj hrane? (Зачем вам нужно охотиться на зайцев? У вас не хватает еды?)
Ирена, криво усмехнувшись, устало вскидывает руку:
— Oh, tu blizu je preveliko tistih zajcev. So vsa drevesa v vrtu poškodovali. (Ох, этих зайцев здесь столько развелось. Все деревья в саду попортили.)
— Ali jih volkovi ne ujamejo? (А разве волки их не ловят?)
— Ne, tu volkov nikoli ni bilo, (Нет, волков здесь никогда не было.) — Ирена вздыхает, озабоченная какими-то другими мыслями.