— Глубже дыши, Капитоша, глубже! — свирепым свистящим шепотом наставляет Вадим.
— Не сдавайся, Капитоша! — подбадривает Денис.
— Один километр остался! — звонко восклицает Козлов, не выпуская из поля зрения Леньку, который уже старается освободиться от опеки друзей.
— Ладно… Прицепились как репьи… Я сам…
— Смотрите, какой… гордый Атос, — не упускает случая поддеть приятеля Денис.
А вот и деревня — конечный пункт марш-броска. Здесь курсантов встречали комбат капитан Коробов и командир роты старший лейтенант Замойляк. Они были полной противоположностью друг другу. Комбата курсанты называли уважительно — Батя. Бородатый, с внимательными и добрыми глазами, он, казалось, помнил каждого курсанта батальона в лицо и пользовался ответной, неподдельной любовью своих питомцев. Говорили, что он не так давно получил партийное взыскание за настойчивые рапорты и просьбы отправить его на фронт. Между тем именно здесь, в училище, Коробов был особенно необходим и даже незаменим. Жизнь будто специально готовила из него незаурядного военного педагога, глубоко разбирающегося в военном искусстве и человеческой психологии.
Замойляк же из-за своей сухости, равнодушия к подчиненным не пользовался их симпатией. Отчитывая провинившихся, он обыкновенно угрожал им отправкой на фронт. Поэтому всем было ясно, что больше всего боялся фронта он сам.
Сперва курсанты узнали командира роты — он был выше комбата и шире в плечах. Почти заслоняя собой капитана, старший лейтенант стоял лицом к приближавшейся роте, заложив руки за спину и широко расставив ноги.
По колонне будто судорога прошла. Не любили курсанты Замойляка и все-таки не могли не считаться с тем, что он их ротный командир. Шаг стал увереннее, шеренги начали выравниваться. Курсанты забеспокоились: кто поправлял на плече винтовку, кто спешил сдвинуть на бок сползающий к животу ненавистный противогаз, кто, выдернув из-за пояса пилотку, водворял ее обратно на голову.
Но вот командир батальона сделал шаг вперед, и его увидели все. Колонна оживилась.
— Батя! Батя встречает!
— Смотри, улыбается!
Первые шеренги пошли в ногу, подтянулись задние.
Изменившееся настроение роты тотчас уловил командир первого взвода Козлов.
Повернувшись лицом к колонне, звонким голосом подал команду:
— Подтяни-ись! Раз-два-три! Раз-два-три! Левой! Левой!
В его словах звучала радость, близкая к ликованию. Младший лейтенант был очень доволен, что во взводе не оказалось ни одного отставшего, что питомцы его выдюжили, не подкачали.
По всему было видно, что двадцатилетний командир гордился своим взводом и преданно его любил. Об этой привязанности Козлова знал командир батальона и одобрял ее.