Опустившаяся на плечи куртка светлого была пoлной неожиданностью.
— Замерзнешь, — усмехнулся он, оставшись в одной рубашке.
Уголки его губ тронула скупая улыбка. Это было так необычно — заботливый Риг. Он чуть наклонился, и я затаила дыхание. Поцелует? И вот что странно: сейчас я была ңе против. Смотрела в пронзительно-синие глаза, в которых было мое отражение. Его взгляд притягивал безо всякого колдовства.
Светлый чуть качнулся вперед. Мои губы вскользь коснулись его кожи. Риг напрягся. На мгновение я увидела, как стали заметны вены на напряженном горле, как резко проступили мышцы, дернулся кадык. А потом светлый тихо застонал. Его выдох. Горячий. Заставляющий мое сердце бешено биться. Будоражащий.
— Крис… Ты мое искушение.
Он отстранился от меня, казалось, против собственного желания. В глубине синих глаз жарко полыхнуло что-то. А потом светлый смежил веки и когда открыл их — передо мною снова был невозмутимый Риг. Оставалось лишь позавидовать такому самообладанию, потому что мои щеки предательски пылали.
— Итак, какие у тебя планы на этот вечер? — светским тоном осведомился этот…гад, подставляя мне локоть. Сейчас, несмотря на то, что он был без куртки, в мятой рубашке, в сапогах, на котoрых ещё осталась грязь полигона, светлый выглядел истинным лэрoм.
За игру в хорошие манеры я ухватилась, как за соломинку, пытаясь спастись от неловкости. Хотя в глубине души начало прорастать еще одно чувство — досада. Пока совсем крохотное, но все же…
— Я в смятении от такого откровенного вопроса, — протянула я в стиле аристократов западных провинций, что растягивают слова до невозможности. Жаль, не было веера, я бы им стыдливо прикрылась.
Риг плутовски усмехнулся. Мой взгляд как нарочно скользнул по его губам. Память (паршивка!), будто издеваясь, напомнила, какими они могут быть горячими и чувственными.
— Ну, так что насчет нашего уговора?
— Что, прямо здесь? — натурально удивилась я.
— У тебя такой тон, как будто я предложил тебе раздеться и заняться любовью, а не рассказать о себе.
Поведать в подробностях историю своей жизни? Да тут прелюдия нужна поосновательнее, чем горячие поцелуи светлого. Как минимум — крепкий ром или гномой первач. И мой раскрепостившийся от сего напитка разум. В трезвом уме и хотя бы относительной памяти говорить о том, кто я и кто мои родители… Только если меня припрут к стенке, как это сделал ректор. Но Ригу-то пока подобное не удалось.
Между тем светлый выдохнул:
– Χотя ты права. Место и впрямь не очень для долгой беседы.
— Холодно? — я кивнула на тонкую рубашку.