— Туда не ходить, — внезапно раздается голос Тулуна.
Между двух могучих камней, поросших красным мхом, начинается озеро. На воде плавают и дробятся чьи-то тени.
— Что там? — спрашивает Француз.
— Иджираки. Если не увидишь их — плохо дело.
— А если увидишь?
Шаман хмурится в сторону озера, медленно качает головой.
— Еще хуже.
И тут костяной нож в моих руках начинает цвести ольхой. Зелень покрывает рукоять, но не сходит к клинку.
— Спрячь тупилак! — кричит Тулун. — Они видят!
Но уже слишком поздно, тени на воде уносит ветром. Их нет. Я не вижу. Я промахнулся, крепко подставил нас.
Поворачиваюсь и замечаю среди монохромных сосен одинокую яблоню. Здесь, в центре севера, где ей просто не суждено было родиться. Она расправляет ветви с яркими яблоками. На глянцевой кожуре играет солнце. Но только на красной.
— Что ты видишь? — спрашивает Тулун у Француза.
— С-собаку.
— Какую?
— У нее нет шерсти. У нее… у нее человеческие руки.
Шаман поворачивается ко мне.
— А ты?
— Яблоню, — шепчу я, — это же яблоня.
— А мне она пришла морским ветром, — говорит Тулун.
Долго вглядываюсь в переплетение ветвей. Яблоня. Черт, это просто яблоня.
— Я поймаю ветер, — продолжает Тулун, — ты сорвешь яблоко и съешь, а ты задушишь собаку.
— З-заз… Я задушу?
— Только так Ырха покажет сердце.
— Но я…
— Она въестся тебе в череп страхом. Но это надо победить. Затем она и пришла к нам, будит лукавить. У нее жестокий ум.
Я срываю яблоко. И одновременно с этим слышу вой ветра (такой яростный, словно может срезать камни). И собачий лай (такой злобный, словно доносится из-под земли, где только лава и чернота).
На таком жутком фоне моя война с яблоком кажется пустяком. Что ж, удача — это навык.
Кусаю. И мгновенно боль расползается от десен до костей. Я чудом могу стоять на ногах, изо рта идет кровь. Зубы поломались, на языке, под нёбом, в горле — осколки стекла. Это хрустальное яблоко. Хрустальное.
С ужасом я понимаю, что нужно съесть все. Понимаю не умом, но чем-то родным и забытым.
На глазах выступают слезы, когда я проталкиваю в глотку стекло. Давлюсь лезвиями.
Мир вокруг хохочет и скулит. Он одновременно глух и музыкален, как старина Бах. Он играет мне что-то чертово.
Третий укус.
В груди словно поселился рой пчел. Ледяных пчел. Или раскаленных. Мне не понять. Мне просто больно. Боже, мне так больно.
Четвертый укус.
В теле огонь. Кости опалило, расплавило. Сейчас я сломаюсь пополам и уже никогда не встану.
Пятый укус.
Приходи ко мне. Пожалуйста! Приходи, забери это из меня, как ты всегда забирала все плохое. Как ты спасла меня. Я так прошу!